В городе И. Екатерина Байшева
на приёме у княгини Потёмкиной.
– Сергей Петрович – капитан императорской гвардии, князь Трубецкой.
– Екатерина Ивановна Лаваль – Ваш в будущем преданный ангел.
Сестра Екатерины – Зинаида Лебцельтерг помнит, как долгими часами князь и княгиня говорили друг с другом. Ещё не успев сказать и слова, уже знали, что будут друг другу отвечать завтра, послезавтра и до конца жизни. Десять лет разницы, а они равно одинаково находили о чём поговорить: музыка, живопись, литература, круг общения, платья, политика. Милейшим образом две души быстро привязались друг к другу. Кроткая и тихая Екатерина, скромный и благородный Сергей были созданы в глазах окружения для того, чтобы написать историю общей любви. Спустя год душевной привязанности Екатерина Ивановна сменила фамилию, дав вековое обещание быть при муже и оберегать его от невзгод.
Оберег не знает ни возраста, ни времени года, ни расстояний, ни трудностей. Ноги Екатерины уже не передвигались вперёд, а ведь только и успела уйти за пределы города. Вернуться? Ещё раз написать царю прошение отправиться на рудники и получить отказ, или верно ждать весточки от него? Сердце её откликнулось больно, колюче. Проехав тысячу вёрст, пережив лихорадку между Москвой и Иркутском, непроходимые дороги, страх и опасности тайги, может ли она свернуть теперь и в одночасье сдаться?
– Гони! Скорее! Не останавливайся! – кричала не своим голосом Екатерина Трубецкая кучеру, в миг побега от разбойников в Уральских горах.
– Не сдавайся! – шептала и теперь она себе, не замечая, как падает. В белый пушистый снег, лишаясь чувств.
Лёд. Байкальский лёд он не такой как на иных реках и озёрах. Он прозрачен. Опасно прозрачен. Изумрудные волны застывают в причудливые ломаные линии и если в них долго-долго всматриваться, то этот чарующий изумруд начинает затягивать тебя в тёмные озёрные глубины. Как незаметна эта грань между тёмным и светлым, между прошлым и будущим. А голубые девичьи глаза всматриваются, тянутся туда, на дно. Лошадь резко идёт по своему пути, качая телегу на крутых поворотах в разные стороны с подпрыгиванием, а под полозьями лёд ёкает раскатистым громом. И ему в такт стучит женское сердце. Разрывается. Екатерина Ивановна вытянула голову навстречу ветру, стремясь поскорее обогнать его, и ткнуться щекой в тёплую грудь своего Серёжи. Прижаться к его руке и от бессилия засмеяться, от счастья заплакать. Его мужественное лицо миражом во льдах сияло ярче, чем солнце на самом пике небосклона. Екатерина потянулась, и снова треск льда пронзил ей слух. Ледяные волны схватили в своё окружение, закрутили в воронку и кончился воздух.
– Серёжа, Серёжа…
Екатерина Ивановна широко распахнула глаза, чуть не вскочив с места. Она очнулась в тёплой постели. За окном был всё тот же ноябрь, светило дневное солнце.
– Ой, матушка, очнулась. Бог милостив, – запричитала рядом сидящая крестьянка и тут же бросилась за князем Ефимом Кузнецовым, что приютил Екатерину Ивановну с первого же дня прибытия в