Преступление и наказание в России раннего Нового времени. Нэнси Шилдс Коллманн
на места новых писцов и обещало очные ставки всем челобитчикам по этому делу[283]. В 1660 году в Калужский уезд был направлен сыщик в ответ на жалобы жителей на своего воеводу, который в ходе более чем 244 очных ставок со своими обвинителями отчаянно защищался. Расследования не были панацеей: в 1639 году в Шуе московскому правительству пришлось разбирать действия сыщика, который сам расследовал случай коррупции на местах; жители обвинили его в многочисленных бесчинствах[284].
Одна из причин, почему эти случаи оставались нерешенными, могла быть связана с громоздкостью судебной процедуры: участники дел часто отвечали на обвинения обвинениями. Например, обе стороны в коррупционном деле в Нижнем Новгороде подали челобитные в Москву в 1682 году: городской земский староста еще в 1677 году был обвинен в «пьянстве и исступлении ума» и составлении документов на дому «без совету… посадцких людей и товарыщев своих земских старост, своим вымыслом и с советники своими». Истцы утверждали, что он признавал свое недостойное поведение и его духовный отец добился его отдачи в Макарьев монастырь «под начал» на покаяние. Но обвиненный подал ответную челобитную, назвав это клеветой и неправомерным обвинением «без суда и без очные ставки и без сыску». По его словам, он застрял в Великом Устюге, не доехав до места ссылки, где «лежал болен многое время», а теперь «помирает голодною смертью». В итоге он добился проведения законной тяжбы и был оправдан. Дела часто развивались таким путем, с обвинениями и контробвинениями, как в случае в 1684 года, когда человек, обвиненный в уклонении от уплаты налогов, подал встречный иск на местного земского судью за ложное обвинение, чтобы прикрыть его собственные кражи из казны. Если выяснялась ложность обвинения, суд назначал компенсацию за ущерб чести. В судебном деле 1667 года, например, посадский человек из Тулы обвинил местного воеводу и судью Разбойного приказа в вынесении ему неправедного приговора. Он проиграл дело, вынужден был заплатить штраф за бесчестье и подвергся телесному наказанию за покушение на честь лица с более высоким социальным статусом[285].
Очевидно, в решенных делах Москва не жалела кнута. Например, Разрядный приказ в 1628 году приказал бить батогами губного целовальника «без пощады», поскольку он не доложил о государственной измене немедленно. В 1676 году кабацкий голова, укравший деньги из кассы, был приговорен к битью батогами и штрафу. В 1687 году сборщика налогов, служившего на Кольском полуострове, подвергли наказанию батогами и ссылке в Пустоозеро за воровство денег из казны и злоупотребления в отношении населения. Воевода в 1700 году как обладатель более высокого социального статуса должен был заплатить штраф, но не попал под кнут за неповиновение приказам о передаче дела[286]. Однако по сравнению с раздачей наказаний за отдельные случаи коррупции гораздо более сложной задачей для государства оказалось изменение ее структурных оснований.
Постоянство
ААЭ. Т. III. № 118 (1621). СИДГ. № 259 (1636). ПСЗ. Т. II. № 1215 (1686);
АМГ. Т. III. № 4 (1660). ПДП. № 139 (1639); см. также № 143 (1640). Коррупция в Шуе:
ДАИ. Т. X. № 23 (1682). Роспись кому имянем и за какую вину. № 7 (1684). РГАДА. Ф. 210. Приказной стол. Стб. 787. Л. 25–33 (1667).
СИДГ. № 218 (1628). РГАДА. Ф. 210. Севский стол. Стб. 294. Л. 311–330 (1676). РГАДА. Ф. 159. Оп. 3. Новгородская четверть. № 2470. Л. 128–133 (1687). АЮБ. Т. I. № 58 (IV) (1700).