Преступление и наказание в России раннего Нового времени. Нэнси Шилдс Коллманн
Из Соборного уложения мы узнаем, что пытка среди прочего помогает вести следствие о подделке долговых расписок, заставляет беглых крепостных и холопов называть свое настоящее имя, выводит на чистую воду общину, когда она не может выследить преступников, потому что находится с ними в сговоре. Основания для проведения пытки были весьма разнообразны, и непросто понять, как судьи решали, когда прибегать к ней, а когда нет. Предотвращение злоупотреблений было важно, но в Москве ограничений пытки было меньше, чем в Европе[365].
Важно отметить, что государство стремилось монополизировать этот вид насилия. Закон запрещал частным лицам пытать преступника, даже если они его поймали: «А буде кто татя изымав, и не водя в приказ, учнет его пытать у себя в дому, и на него тать доправит безчестье и увечье, а в чем его пытал, и ему татьбы своей на том тате искати судом, а ис приказу того татя пытать не велеть»[366]. Кроме того, большинство ограничений относилось к процессу перед пыткой. Было три главных основания для пытки. Два из них называет уже Судебник 1497 года: когда человека обвинил другой преступник под пыткой («язычная молка») или когда его застали с поличным[367]. Третья причина указана в губных грамотах: если подозреваемый по общему мнению был известным преступником («лихим человеком»)[368]. Подобные опросы были действенным способом ограничить применение пытки. Судебник 1550 года гласит: если человека обвинил преступник, судья должен провести расследование и опросить местное население, чтобы выяснить, какой славой пользуется обвиненный, и только потом переходить к пыткам. Тот же Судебник предписывает судьям благоразумие: если вор совершил преступление впервые и других дурных дел не творил, судья мог вынести приговор сразу, не пытая его[369]. Законы XVII века повторяют три основания для пытки и связывают ее с процедурами следствия (розыскные дела, которые иногда прямо называли «пыточными»). Но юридические тексты XVII века не сообщают о пытке почти ничего нового, а в трех главах Уложения, посвященных самым тяжким преступлениям, пытка даже не упоминается[370].
Существовало и другое важное ограничение – на количество пыток. Жесткое правило так и не было установлено, но начиная с XVI века в Московском государстве считалось, что нельзя пытать человека больше трех раз[371]. В 1666 году Григорий Котошихин писал о трехкратных испытаниях, а около 1684 года закон о наказании раскольников открыто предписывал «пытать накрепко» подозреваемых три раза. Однако количество могло меняться: Уложение предусматривает несколько случаев, когда вынести приговор можно было и после двух пыток[372]. Мы уже отмечали, что современное европейское законодательство часто предписывало меньше испытаний.
Косвенное ограничение представлял собой порядок следственных приемов и методов. В некоторых обстоятельствах пытку можно было проводить без предварительного расследования: когда приводили с поличным, когда человека
Поджог, ересь: Соборное уложение. Гл. 1, ст. 1–3: РЗ. Т. III. С. 85; гл. 2, ст. 1–4: РЗ. Т. III. С. 86; гл. 10, ст. 228: РЗ. Т. III. С. 140 и passim. Лживый заем: Соборное уложение. Гл. 10, ст. 251; РЗ. Т. III. С. 145. Беглые крепостные: гл. 11, ст. 22; гл. 20, ст. 25: РЗ. Т. III. С. 155, 212. Сговор общины: Указная книга Разбойного приказа 1616/17 г., № 27: ПРП. Т. V. С. 195; Соборное уложение. Гл. 21, ст. 60: РЗ. Т. III. С. 240. Похищенная собственность: ПРП. Т. V. С. 206–207, и ЗА. № 182 (1628); Соборное уложение. Гл. 21, ст. 51, 57, 75: РЗ. Т. III. С. 238–239, 242. Допрос стражи о побеге: Соборное уложение. Гл. 21, ст. 101; гл. 25, ст. 18: РЗ. Т. III. С. 246, 256. Незаконные алкоголь и табак: АМГ. Т. I. № 146 (1622); Соборное уложение. Гл. 25, ст. 3, 5, 6, 9, 12–16: РЗ. Т. III. С. 252–256. Пытка для решения обыска, зашедшего в тупик: Соборное уложение. Гл. 10, ст. 163: РЗ. Т. III. С. 129. Использование трех клятв: Соборное уложение. Гл. 14, ст. 2: РЗ. Т. III. С. 159. Преступник раскаивается в том, что обвинил других: Соборное уложение. Гл. 21, ст. 44: РЗ. Т. III. С. 237; Новоуказные статьи 1669 г., ст. 38: ПРП. Т. VII. С. 411. Когда никто не может поручиться за репутацию: Медынская губная грамота 1555 г., ст. 8: РЗ. Т.II. С. 221; Указная книга Разбойного приказа 1616/17 г., ст. 11: ПРП. Т. V. С. 191; Соборное уложение. Гл. 21, ст. 38: РЗ. Т. III. С. 236.
Соборное уложение. Гл. 21, ст. 49 и 88: РЗ. Т. III. С. 238, 244–245; Новоуказные статьи 1669 г., ст. 16: ПРП. Т. VII. С. 401.
Термин Судебника 1497 г. («опытати», «пытати») понимается как пытка: ст. 14, 34: РЗ. Т. II. С. 56, 58. В XIV в. запись о воровстве предписывала телесные наказания за воровство, используя редкое слово «мука», которое Кайзер переводит как «пытать»: The Laws of Rus’. Р. 117. Но, судя по контексту (суд должен выбирать между штрафом и мукой), речь идет о наказании, а не о пытке.
Репутация: РЗ. Т. II. С. 214 (ст. 3–5, 1539); Наместничьи, губные и земские уставные грамоты. С. 54 (1539), 56–57, 59 (обе 1540), 59, 61, 63 (обе 1541); 66 (1549); Указная книга Разбойного приказа янв. 1555 г., ст. 1 и 2: ПРП. Т. IV. С. 356. Повальный обыск (опрос общины): указ августа 1556 г.: ПРП. Т. IV. С. 363–367; Наместничьи, губные и земские уставные грамоты. С. 69–73 (1556); Судебник 1589 г. Ст. 205–220: ПРП. Т. IV. С. 439–442.
Судебник 1550 г. Ст. 55–57: РЗ. Т. II. С. 107–108; Соборное уложение. Гл. 21, ст. 28: РЗ. Т. III. С. 233.
Обвинение или расследование: Указная книга Разбойного приказа 1616/17 г., № 19: ПРП. Т. V. С. 193; Соборное уложение. Гл. 21, ст. 49: РЗ. Т. III. С. 238; Новоуказные статьи 1669 г., ст. 72: ПРП. Т. VII. С. 421. «Пыточное дело»: РГАДА. Ф. 210. Севский стол. Стб. 283. Л. 349 (1672). Первые три главы:
Три раза: Медынская губная грамота 1555 г., ст. 3: РЗ. Т. II. С. 219–220; Грамота 1556 г. в Зубцовский уезд: Наместничьи, губные и земские уставные грамоты. С. 70 (1556), 75 (1571), 84 (1586); Указная книга Разбойного приказа 1616/17 г., ст. 5: ПРП. Т. V. С. 189–190; Соборное уложение. Гл. 21, ст. 39, 93, 100: РЗ. Т. III. С. 236, 245–246.