Доброволец. Записки русского пехотинца. Михаил «Норман»
в пустых проемах окон, несет поземку по перепаханному взрывами полю с одинокой табличкой «мины» на краю; в развалинах «промзоны» мерзнут на постах часовые, а в тускло освещенных подземных коммуникациях теплится некое подобие жизни.
Там спят тревожным сном по 3—4 часа в сутки, едят, чистят оружие и ждут: ждут своей очереди идти на пост или в патруль, ждут команды: «дежурная группа, сбор!», ждут крика «тревога!». Время от времени сектор «прощупывает» вражеская артиллерия, которой отвечают наши минометы и артсистемы, но обычно над фронтом висит тревожная тишина, прерываемая звуками коротких перестрелок да отрывистыми докладами в эфире.
Днем относительно спокойно, если не считать «работы» артиллерии, ночь же – тревожное время. Ночь смотрит красными глазами тепловизоров и злыми звездами беспилотников, ночью выходят на охоту разведчики и диверсанты с обеих сторон, тогда из мрака и вьюги лезут враги. В бледно-зеленом мерцании приборов ночного видения на краю лесополосы возникают осторожно крадущиеся фигуры, и тогда тишина взрывается яростью автоматно-пулеметного огня и паучьи сети трассеров тянутся навстречу друг другу. К «концерту» присоединяется грохот АГС, хлопанье подствольников и разрывы минометных мин, кромсающие тьму жуткими вспышками лилового пламени, а группы усиления кидаются на свои позиции. Но ночной бой скоротечен. Все успокаивается, противник отходит, забрав убитых и раненых (если таковые появляются), снег заносит следы, и вновь над фронтом нависает тревожная тишина, лишь редкие огни осветительных ракет озаряют подбрюшья туч и мы продолжаем ждать рассвета, положив руки на ледяной металл оружия и до рези вглядываясь в темноту.
А потом приходит день, полный хмурыми, вооруженными людьми с небритыми, серыми от недосыпания лицами, с суетой, прибывающими и убывающими машинами, хлопками выстрелов на стрельбище, где тренируется очередная партия новичков, выходами патрульных групп и прочей рутиной, занимающей промежуток от ночи до ночи. И так проходит время.
Лежка снайпера в «Доме Павлова»
Ночь и солдат
Пятно света от карманного фонарика скользит по ступенькам, затем высвечивает площадку и проход на этаж. Войдя в коридор, стараюсь топать посильнее: шаги гулко звучат в пустом здании. У нужной двери останавливаюсь, выключаю фонарик.
– Кто там? – Слышится изнутри.
– Норман. Смена.
– Заходи.
Обширная комната погружена во тьму. Белеют прямоугольники давно вышебленных артобстрелом окон, теперь затянутые пленкой. Смутно виднеются столы, очертания кульмана, – когда-то здесь находился проектный отдел. В углу шевельнулась тень, на миг напротив окна показался и вновь исчез темный силуэт.
– Ну, как тут?
– Как обычно, стреляют. – В мою протянутую ладонь ложится кирпичик коротковолновой рации. – Половина заряда. Удачи тебе.
– Спасибо.
Шум