Дети Шини. Ида Мартин
сенях было нереально холодно и темно. Мы подошли к лестнице и прислушались.
Я очень злилась, что он разбудил меня и заставил встать, что не позвал никого другого и в довершение всего напугал. Потому что стоило выйти в непроглядный мрак, как мой привычный безотчетный детский страх мгновенно ожил.
Леденящее чувство чьего-то незримого присутствия, которое не спутать ни с чем другим. И, чем дольше я прислушивалась, обхватив деревянные перила, ведущие на второй этаж, тем больше мне казалось, что наверху действительно кто-то есть. Будто даже глухой стук шагов и едва различимый скрип досок.
– Давай разбудим остальных, – предложила я, но Амелин только приложил палец к губам и, осторожно взяв меня за кончики пальцев, стал медленно подниматься по лестнице.
Ступени ритмично похрустывали, моя куртка тихо шелестела.
Амелин остановился на втором этаже возле первой двери. Мы оба замерли, прижавшись к стене.
– Это здесь, – взволнованно проговорил он. – Слышишь?
Я снова прислушалась. В тот момент было сложно сказать, слышу ли я что-нибудь, потому что сердце бешено стучало, заглушая все другие звуки.
– Возможно.
И тут внезапно, без предупреждения он распахнул дверь. Та глухо стукнулась, и в глубине комнаты, в углу, я совершенно точно уловила движение.
Что-то бегло скользнуло, на миг пропало, а потом вновь появилось. Я непроизвольно дернулась, сделала шаг назад и наступила Амелину на ногу.
– Там что-то есть.
– Прогони его, пожалуйста, – приглушенно попросил он, не двигаясь с места.
– С ума сошел? – я снова сделала попытку отступить, но он настойчиво подтолкнул меня вперед.
Я неловко отпрянула, наткнулась бедром на стул, и он с жутким грохотом упал. Дверь за нами закрылась. Движение в углу прекратилось, и наступила мертвая тишина.
Амелин, сволочь, стоял прямо за мной, будто бы прячась.
По спине ползли мурашки, ладони похолодели. Больше всего я хотела поскорее выбраться из этой жуткой комнаты, но он загораживал проход и не пускал.
– Я уже все сделал, – зашептал хрипло прямо в ухо.
Я не видела лица, но знала, что темнота его глаз в этот момент была еще глубже и страшнее той, что нас окружала.
– Пожалуйста, – проговорил он, горячо дыша в затылок. – Защити меня.
В эту минуту я не знала, чего боялась больше: того, что двигалось в углу, или его самого.
Но тут снова послышались шаги, на этот раз громкие и отчетливые. Затем шумно раскрылась дверь, и вспыхнул резкий, ослепляющий свет. Амелин вздрогнул, я закрылась локтем. В дверях стоял помятый, взлохмаченный и очень недовольный Якушин.
– Что вы тут делаете?
– Саша, – пролепетала я, – тут что-то было, в углу.
– Где? – Якушин развернулся в ту сторону, куда я показывала.
В комнате было довольно уютно, почти как в квартире. Большая двуспальная кровать, тяжелые шторы, за дверью стояли коробки, о которые с шумом билась дверь, неподалеку валялся опрокинутый стул.
– Вон там, – я сделала пару шагов и в том месте, где двигалось это самое страшное нечто,