Любовь, опрокинувшая троны. Александр Прозоров
Мужчина чуть наклонился и легонько щелкнул Ксению по кончику носа: – Собирайся домой, мой лягушонок! Сегодня ты наденешь свою зеленую шкурку в последний раз. К концу месяца станешь моей целиком и полностью. До самого последнего мгновения и до самого крохотного волоска!
В этот раз Ксения вошла на отцовский двор через калитку и оказалась тут же замечена стоящими на крыльце родителями.
– Ксюшка, ты опять за свое?! – стукнул кулаком по перилам старый боярин, одетый ради свежего дня в суконный кафтан с беличьим воротником и заячью ушанку. – Токмо я радоваться начал, что ты в разум вошла, ан ты опять ночами дома не ночуешь, баба гулящая! Совсем стыд потеряла!
Матушка молчала, стягивая на груди овечью душегрейку, однако смотрела укоризненно.
– Все, ты меня довела! Коли словам никак внять не способна, стало быть, сейчас вожжи принесу!
Боярская дочь тем временем поднялась по ступеням крыльца и тихо сказала:
– Папа, а я замуж выхожу…
– Ишь ты, сподобилась… – чуть понизил тон Иван Васильевич. – Правда, что ли? Кто же вдруг на тебя польстился, горемычная?
– Боярский сын Федор Никитич…
– Это который с Петровки, что ли, мясом торгует? Жилкин земляк?
– Это который с Варварки, – покачала головой Ксения. – Царский брат.
– А чего же тогда не сам царь-батюшка?! – моментально взвился боярин. – Али султан сарацинский с персидским шахом?! Тьфу, совсем умом тронулась с гулянками своими! – в сердцах сплюнул Иван Васильевич. – Женихи ей уже с пьяных похождений мерещатся. Пошла прочь с глаз моих, ведьма бесстыжая!
Ксения перечить не стала, но в дверях обернулась:
– Вы бы все же приготовились сватов встретить. А то нехорошо как-то получится.
Женщина вошла в дом, и Мария Ивановна быстро перекрестилась:
– А вроде как серьезно она сказывала, Ванечка?
– Может, что и так, – неуверенно пожал плечами боярин. – Может, поманил кто-то обещанием таковым для разврата? В ее-то положении за любой посул, ровно утопающий за соломинку, ухватишься! – И Иван Васильевич тоже осенил себя крестным знамением, вздохнул: – Эх, горемыка наша горемычная… За что же ей выпала таковая судьба мучительная?
Ксения тем временем поднялась к себе в светелку, сняла платье, разложив на лавке проветриваться. Подняла крышку сундука, достала шкатулку с драгоценностями: парой жемчужных сережек, янтарными бусами, иконкой в серебряном окладе, бисерными нарукавниками. Достала из сокровищницы перо ворона и откинулась с ним на постель. Подняла над лицом и подула. Легкое перышко взмыло ввысь, затем начало опадать. Женщина опять подула, заставив его взмыть обратно, подула снова… И неожиданно для нее самой глаза Ксении защипало от слез.
К полудню нового дня Арбат заполнился шумом и движением. На утоптанную глинистую колею стремительно въехали полтора десятка холопов. На добрых конях, в новой упряжи, в атласных цветастых рубахах и суконных шароварах, заправленных в высокие сапоги,