Новое о декабристах. Прощенные, оправданные и необнаруженные следствием участники тайных обществ и военных выступлений 1825–1826 гг.. П. В. Ильин
пришли войска, а затем поехал вместе с ним на площадь. В ключевом эпизоде в казармах Финляндского полка с участием полковника Тулубьева свидетелями были некоторые из офицеров этой группы и, возможно, принимали в нем некоторое участие (Г. Г. Насакен и А. А. Бурнашев). Они слышали слова Розена о том, что «все полки» идут на Сенатскую площадь, что финляндцы должны последовать этому примеру; очевидно, вместе с Тулубьевым они согласились на это[258]. Согласно мемуарам Розена, несомненно, эта же группа офицеров («несколько офицеров полка») посетила его накануне событий, вечером 13 декабря. Они спросили, как следует поступить тому, кто будет назначен на следующий день в караулы. Розен отвечал, что «для общей безопасности и порядка» они должны оставаться на своих постах, не покидая их. В эту группу входил Я. Г. Насакен, который спрашивал у Розена, что ему делать, поскольку вступал в караул у здания Сената[259]. В целом заговорщики-финляндцы оказались в стороне от событий, хотя не исключено, что благоприятное развитие выступления или решение старшего начальника могли вполне изменить это положение.
Обращает на себя внимание другое обстоятельство, связанное с ходом выступления 14 декабря. Руководители заговора надеялись на Финляндский полк: очевидно, результатом совещаний накануне стала уверенность заговорщиков в том, что финляндцы выступят на их стороне. В воспоминаниях Розена приводится характерный эпизод, когда на Сенатской площади офицеры Московского полка, прося о помощи, спрашивали у него о Я. Г. Насакене, который стоял с караулом на площади: «Отчего он не присоединяется к ним с караулом своим?». Очевидно, заговорщики знали не только о возможном присоединении полка к мятежу, но также и о готовности конкретных офицеров полка принять участие в выступлении. Таким был итог тех обязательств, которые были даны Розеном и, видимо, другими финляндцами. Оболенский подтверждал в своих показаниях, что Розен и Богданов 12 декабря в числе прочих участников собрания на его квартире «решительно утвердили… честным словом» свое участие в выступлении[260]. Но эти обязательства основывались на обещаниях, данных представителями группы офицеров полка, о которой идет речь. Вряд ли один Розен мог дать слово привлечь на сторону восстания большую часть полка, исходя только из своего личного согласия.
Ознакомившись с показаниями Розена, Комитет решил собрать справки о названных им офицерах Финляндского полка[261]. Первоначальные данные об офицерах «были оставлены до получения сведений из полков о действиях их во время возмущения 14-го минувшего декабря и пред оным»[262]. Свод данных был готов к 5 мая и представлен императору 9 мая 1826 г.; в его основу положены показания Розена и Оболенского; не были опрошены сами офицеры, не были учтены показания Репина, Богданова, старших офицеров полка, в том числе Моллера и Тулубьева. Выяснилось, что офицеры-финляндцы не возмущали солдат, присягали без сопротивления, а во время мятежа находились при
ВД. Т. XV. С. 209–210.
ВД. Т. XVI. С. 308.
Там же. С. 56, 307–308.
Там же. С. 302.