Я рисую твое небо. Искандер Муратов
И совсем не важно, в каком ты возрасте и социальном положении.
На вопли Любаши сбежались дежурные и учителя. Правда, я не замечала никого вокруг. Эмоции, накопленные во мне за все это время, выплеснулись в диком рвении проучить Машу-Глыбу и ее шестерок. Дежурные еле-еле оттащили меня за волосы в сторону, хотя я нисколько не сопротивлялась. Тут же меня отвели в какой-то полутемный кабинет, похожий на камеру. Я все еще была в бешенстве. Как потом рассказывала Вероника, я походила на сумасшедшую и даже в процессе драки вырвала клок волос у Марики.
В кабинете было темно и сыро, только сквозь маленькую форточку пробивался солнечный свет. Мне стало боязно. Я никогда не попадала в такие помещения, напоминающие карцер. При этом в душе я была рада, что смогла не просто вылезти из-под этой Любаши Монро, а дать сдачи! Мне было даже жалко, что не все трое получили. Минут через десять в комнату вошла Виктория Сергеевна.
– Встань с места! – крикнула она, сверкая глазами от злости.
Но я не пошевелилась. Виктория Сергеевна дождалась, пока ей принесут стул, и присела рядом со мной. Я знала, что сейчас мне попадет.
– Значит так, Спиридонова! Скажи, мне оформить данный инцидент как хулиганство? А если бы она оглохла? Что было бы?
Я молчала, хотя мне так хотелось рявкнуть, что им досталось поделом.
– И пойдешь по этапу, по лагерям! Тебе это надо? А как же брат? Ты о нем разве не подумала? – ее слова меня словно отрезвили.
– Простите, Виктория Сергеевна, – я подняла голову и посмотрела на нее.
– Вас бы всех наказать, да рука не поднимется у меня! Хотя суть конфликта я знаю от и до. С этими тремя я тоже проведу разъяснительную беседу. А теперь, иди в класс! Еще раз такое повторится, оформлю как хулиганство! Мое дело тебя предупредить, – она поднялась со стула и добавила: – Тебе в четырнадцатый кабинет, это на первом этаже.
Расстояние от карцера до кабинета мне показалось чудовищно огромным. После ударов по пяткам я еле переставляла ноги и шла, морщась от боли. Отыскав нужный кабинет, я постучалась и сразу вошла. Девочки тут же повернулись ко мне и начали перешептываться. Учительница ответила на мое приветствие и указала, куда сесть. Дойдя до своей парты, я плюхнулась, опустила голову и заревела. Физическая боль смешалась с моральной. Неожиданно ко мне подошли девочки и начали успокаивать, но это продлилось недолго, учительница дала понять, что занятие началось.
Уроки в тот день были разными: алгебра, геометрия, русский язык и литература. Все они проходили в одном кабинете, сменялись лишь учителя. На переменах я ни с кем не общалась по классу, да и девочки больше не подходили. Видимо в самом начале их растрогали мои слезы, но жалость закончилась быстро. После последнего урока я вышла в коридор, где увидела поджидавшую меня Веронику.
– Как прошел первый день учебы? – спросила она, заискивающе улыбаясь.
– Лучше не бывает, – в отличие от нее, радоваться