Дневник. 1901-1921. Корней Чуковский
днем читал «Пенденниса», лежа на постели (купил сегодня шляпу), Китса читал – сонет о Чаттертоне – не нравится*. Гимнастикой занимался. Теперь разденусь и за Теккерея. Что Маша теперь? Мамочка? Мне просто неземным счастьем кажется повидать их всех – и эту дорогую, так неумело и хорошо ласковую сестру мою. Я мамочкино лицо знаю, как ничье. В нем все так трогательно, так любовно. Я его ношу повсюду, со всеми его улыбками. Милые мои!
19 июня. Получил письма от Кармена, от Маши. Сейчас буду писать дорогой моей сеструне.
20 июня. Слова заучиваю из Браунинга. Решил делать это каждый день. Жду газет и писем. Дождусь – иду в бесплатную читальню. Браунинг по мне, я с ним сойдусь и долго не расстанусь. Его всеоправдание, его позитивистский мистицизм, даже его манера нервного переговаривания с читателем – все это мне по душе. Но язык трудный, и на преодоление его много времени пойдет.
Мильон иль два – иль менее, иль боле —
Моей покорны воле.
Один лишь раб – не знаю почему —
Ослушен был веленью моему.
28 июня. Только что – после обеда – перевел такие строки из Свинборна:
О, пусти мои руки, о, дай мне вздохнуть.
Пусть роса охладит мою жаркую грудь.
А луна! Как нежна на цветах ее сень;
Как цветок, она тянется к небу прильнуть…
Ах, уж день недалек, недалек уже день…
Исцелована вся я лежу, и наш сад
Мне для ложа отдать мураву свою рад,
И хочу я тебя, как полдневная тень
Хочет ночи, как полдень, влюбленный в закат.
Ах, уж день недалек, недалек уже день.
Властелин мой! Молю: отдохни, не целуй!
Разве отдыха слаще шальной поцелуй?
Да? Так вот он, возьми, мой июньский цветок,
Мою розу; она – как лобзанье нежна.
Недалек уже день, ах, уж день недалек.
29 июня.
Ах, отнимут огни этих первых лучей
Ночь у дня и восторги у страсти моей.
А пока – в полнолунье – люби же меня,
Хоть бежит уже тьма от рассветных огней.
О! Зачем этот день? О, не нужно мне дня.
Вот уж падает сердце, уж кровь не слышна.
Наша жизнь там смолкает, где громче она.
Путь любви меж убитых любовью – и там
Она кровь их возьмет, если кровь ей нужна.
Скоро день. О, зачем? Он не надобен нам!
Если хочешь, убей меня. Хочешь – убей
И багряный восторг отыми у скорбей.
Разметай виноград, пока сладок в нем сок.
Лучше смерть для меня, чем для страсти моей.
Недалек уже день, ах, уж день недалек.
30 июня. Начал стихотворение Ленского. Написал корреспонденцию об иммигрантах*. От Манички получил письмо: пишет, что сына моего зовут Харлампий и что Липа будет его крестной кумой. Сегодня ровно месяц, как мой Харлампий явился на свет. Каким-то ему этот свет покажется? Ни от З. Венгеровой, ни от Э. С.* ответа еще нету. Корреспонденций моих в газете тоже уже неделя как не было. Я не унываю. Сегодня был Демченко. Приходил прощаться