Свадебное путешествие Гиацинта. Эллин Крыж
банки. Они так и сделали. В досках кормового отсека был устроен ящик, где обычно хранится съёмный навес гондолы, канат, чтобы ошвартовывать лодку, багор, которым гондольеры удерживают свои челны, зацепившись за кольцо в каменной стенке канала. В “багаже” “Фиореллины” также лежала ткань складного тента и лёгкие стальные трубки каркаса – значит, на ней всё-таки можно установить навес. Кроме того, в ящике нашлись музыкальные инструменты: мандолина и две небольшие гитары. Глаза Джордано сверкнули гордостью:
– Папа, ты обо всём подумал! Здо́рово!
Он отложил себе мандолину, оценивающе обвёл взглядом окружающих… Взял по гитаре в каждую руку и обернулся к Гиацинту:
– Тебе которую?
Гиацинт указал подбородком:
– Эту. В левой руке.
– Держи!
Гиацинт подхватил гитару за гриф и боком сел на скамейку, ближе к корме. Джордано спрятал в ящик вторую гитару и взял мандолину.
– А грести опять мне?! – взвыл Розанчик. – Или, может, девчонки возьмут вёсла?
Матиола замахнулась на него веером:
– Бунт на корабле?! А ну брысь на нос и сиди тихо, не то брошу за́ борт!
– Господи, это у вас семейное! – проворчал паж, покосившись на Гиацинта. – Чуть что – за́ борт! С кем я связался?…
Под общий хохот Розанчик перелез на нос гондолы.
– Не плачь, – утешил его Джордано. – Лови, будешь отбивать ритм.
Розанчик поймал на лету какую-то блестящую штуку, которая мелодично звякнула. Это было что-то вроде маленького бубна: на крестообразной рамке с изящной длинной ручкой подвешены были словно ягоды облепихи маленькие круглые колокольчики. Они хрустально зазвенели, когда паж легонько тряхнул рамку.
Матиола продолжала командовать, правда, вполне дипломатично:
– Я полагаю, теперь честь вести “Фиореллину” принадлежит Вам, Ваше Сиятельство, – обратилась она к Джорджоне.
Герцог Тосканский галантно поцеловал ей руку и поднялся на корму.
– Та-ак, девочки, я думаю, вам вполне по силам носовое весло, – обратилась маркиза к дочкам.
– Обеим вместе? – спросила Виола.
– Зачем, по очереди.
– Да, мамочка.
Виола смиренно сделала реверанс, хотя на качающейся лодке это не так-то просто. Оперевшись на руку герцога Провансальского, она перескочила скамейку и взлетела на переднюю банку. Гондола закачалась.
– Фиалка! Сестрица Триколор! В Неаполе ты тоже умела грести, насколько я помню, – позвала сестру Виола. – Нечего бездельничать, давай сюда! Командуйте отплытие, Ваше Сиятельство. – Виола подняла весло.
Герцог Джорджоне выразил полное одобрение:
– Дорогая графиня, сразу видно, что у Вас солидный морской опыт. Вёсла на́ воду! Вперёд!
“Фиореллина” плавно развернулась и пошла вперёд, в сторону Понте Веккио. Стало уже совсем темно. На западе чуть не цепляясь за шарик на корме гондолы, повис тонкий серп молодого месяца, сам похожий на лодку. “Флорентийская