Генератор. Виктория Борисова
говорила тетя Клава, – ты ж не старая еще, глядишь, другого кого себе найдешь. А он и так хворый был, да и в годах уже… Что от него толку-то? Отмучился, и то ладно.
Это было так обидно! Как она смела так говорить об отце? Генка вскочил с постели чтобы прогнать прочь противную тетку, и уже откинул занавеску, но мать опередила его.
– Да что б ты понимала! – она гордо вскинула голову, и сжав кулаки, пошла на старинную подругу, словно на врага. Та, не ожидая такого, съежилась на табуретке, и застыла, прикрывая руками лицо, словно ожидала удара. И было чего пугаться… В ярости мать еще больше стала похожа на зверя, так что казалось, еще чуть-чуть – и несдобровать соседке!
Но вышло иначе. Мать словно опомнившись, остановилась, уронив руки вдоль тела.
– Что б вы все понимали, – горько сказала она, – Петр Сергеевич… Петечка мой как ангел был! Только взглянет своими глазочками, за руку возьмет – и внутри сразу все трепыхается… А говорить начнет – заслушаешься, хоть и непонятно. Другого такого не будет никогда! Да был бы живой – я б его на руках носила, ветру бы дохнуть не дала…
Мать говорила, и голос ее дрожал. Казалось, будто бьется живая душа, как испуганная птица, случайно залетевшая в комнату… Потом она вдруг замолчала, словно устыдившись вспышки чувств, утерла слезы, пригладила волосы, оправила платок на плечах… И сказала уже совсем другим тоном – строго и холодно:
– Шла бы ты, Клава, отсюда! И, это, знаешь… Больше не приходи.
Ни говоря ни слова, соседка выскользнула за дверь – тихо и быстро, будто боялась что Катерина передумает. Мать обернулась к Генке.
– А ты что здесь стоишь? Спать иди! Завтра в школу вставать рано.
Она подошла и провела рукой по коротко стриженой голове сына, взъерошив волосы. В этом прикосновении была такая нежность, что глазам стало как-то мокро и горячо изнутри… Вообще-то мать была не шибко ласкова, порой и доставалось ему под горячую руку, но в тот момент Генка вдруг ощутил всю силу ее любви и тоски.
– Мам, ты не плачь, – бормотал он, – я скоро школу закончу, работать пойду… Помогать тебе буду!
– Уж ладно… Помощник! – грустно улыбнулась она, – тебе учиться надо. Отец сказал, значит, так и будет. Спи давай!
Мать говорила об этом спокойно и твердо, как о решенном, и Генка кивал – покорно и благодарно. Сказать по правде, он и сам хотел учиться дальше! Многие пацаны после восьмого класса ушли в техникум, но он уже твердо решил закончить десятилетку, чтобы поступить в университет и навсегда уехать из родного городка, да не куда-нибудь, а в Москву!
Все два года, что оставались до окончания школы, Генка жил и дышал только этой мечтой. Долгими часами он рассматривал здание МГУ на картинке в учебнике – такое значительное, монументальное – и представлял себя там. Вот он поднимается по ступенькам, входит в аудиторию, слушает лекции, сдает экзамены…