Ведьмы и колбасники. Киселев Иванович Георгий
ярким, даже Горыныч прикрыл свои головы кожистым крылом. Затем и я зажмурился, но зеленый свет сочился даже сквозь веки, и, вдруг, стало темно.
Я открыл глаза: мы очутились в моей кухне.
– Сюда колдуны не запрыгнут?
– Не беспокойся, без кристалла они прыгнут не дальше, чем в окошко замка.
– Значит, сейчас расставаться? – вспомнил старые предупреждения Марго, и в сердце защемила огромная заноза.
– Да, каждому отмерено свое тысячелетие, – она печально улыбнулась. – Жаль расставаться с настоящими друзьями… еще никто, до тебя, не защищал меня от дракона… словно принцессу из сказки.
Маргарита оплела шею нежными длинными пальцами. Я провалился в дурман ее глаз.
– Прощай, милый…
И наши уста слились в бесконечном пьянящем поцелуе. Планета закачалась, я сам не знал где я. А когда открыл глаза, то никого рядом не было, только губы еще помнили вкус поцелуя…
А дальше сказка кончилась. Радио подсказало, что еще не завершило свой бег воскресенье. После встречи с колдуном в пивной шел всего третий день на Земле. Как изменчиво время? Века спрессовались так, что легко вмещаются в дни. Размышления вели в тупик, и я, чтобы не ломать без толку голову, пошел в постель отдыхать перед рабочей неделей. Да, чудеса приказали долго жить. Что значат воспоминания об изменчивом ходе времени, когда из жизни ушла Любовь?
«Неужели я так перебрал в пивной, что Марго, Мерлин и все остальное лишь бред белой горячки?»
Что-то подобное еще долго беспокоило душу, пока калейдоскоп пережитого не отразился в сумбурном сне. Кощей требовал сердце, Мерлин и колдуны гнались среди туч на Змее Горыныче, а Марго дарила сладкие, бесконечно долгие поцелуи…
Утром совсем серо и буднично захрипело радио, рассказало абсолютно непримечательные новости. Я, почти разуверившись в реальности своих недавних приключений, собрался на работу.
Ничего не хотелось, душу жрала пустота. Никогда не было так плохо, жизнь потеряла всякий смысл. «Почему?» – копался назойливый червячок в глубине опустошенного духа. «Я ее никогда не увижу!» – кричал единственный ответ. «Но еще в пятницу я о ней слыхом не слыхивал… Всего лишь в пятницу. Прошли чуть больше двух местных суток и целая вечность».
«Маргарита уже проявляла нежность, казалось, оставался всего шаг до ответной любви. Шаг к счастью обернулся бесконечной пропастью, вакуумом, пустотой, с которой жить невозможно…»
Так не хотелось идти на работу, начинать бессмысленную нудную обязаловку сначала, что едва тащил ноги. На работу опоздал минут на сорок, а такого со мной еще не случалось.
– Привет, Антон, – встретил товарищ, такой же, как и я, конструктор. – Что случилось, перебрал наверно?
– Нет, век не пил.
– Конечно век, если со дня рождения Феди, с последней пятницы, прошел век.
– Ты уж поверь, – печально махнул рукой. – Даже не век, а вечность.
Приятель не стал спорить:
– Вечность, так вечность… и часть ее, с самого утра, мучает телефон,