Жизнь наоборот. Галия Мавлютова
в сторону пивного ларька. Алина думала, что настоящий уголовный розыск – это война. Фронт. А как было на настоящем фронте? Ведь не все там переносили друг друга, кто-то кого-то раздражал. Наверное, и любимый мужчина способен вызвать раздражение? Нет, такого не может быть. Никогда. Алина прикрыла глаза и представила, что когда-нибудь Дима Воронцов будет ей неприятен. Нет-нет, невозможно. Алина уже неизвестно в который раз тяжко вздохнула и вдруг отпрыгнула в сторону; Николай упал на колени перед ней и что-то разглядывал. Словно пёс в ноги бросился. Нет, это не бродячая собака, это психованный стажёр. Алина остановилась.
– Ты чего? – спросила она, инстинктивно перебирая ногами, как стреноженная лошадь.
– Смотрю вот, – буркнул снизу Николай, – смотрю, что ты сотворила с собой. Пойдём в отдел, ты сегодня не работник!
Алина сжала губы. Дождалась. Стажёр устроил сцену на улице. Хорошо, хоть публики нет рядом. А то бы посмотрели спектакль с дивным названием «Жизнь».
– А ну-ка поднимайся! Чего уселся? Пошли работать!
Она понимала, что перегибает палку. Нельзя так с мужчиной. Они ласку любят.
– Алина Юрьевна! Идёмте в отдел. Иначе я дежурному позвоню.
В его голосе зазвенел металл. Этот позвонит. И дежурному отдела, и дежурному управления. У него не заржавеет. Кузина решила сменить тактику поведения:
– Коля! У меня всё в порядке. И ноги, и душа, и мысли! Не надо никому звонить. Я прошу тебя!
Николай легко вспрыгнул, как заяц, и засеменил рядом с Алиной.
– Я знаю, что дежурный считает, будто я занимаю чужое место. И Батанов так считает. И Дима Воронцов. Я уж не говорю об остальных, – она взмахнула рукой и очертила круг, видимо, означавший, насколько большой процент коллег считают Алину пустым придатком системе.
Николай послушно кивал в такт словам: мол, верно, все именно так и думают, так и полагают.
– А я решила, – продолжала Алина, – пусть они себе думают, что хотят и как хотят, а я должна делать своё дело. Правда на моей стороне. Верно, Николай? Правильно я мыслю?
– Правильно-то правильно, – растерялся стажёр, – только ты в этой обуви – не боец. Не надо было на работу новые туфли надевать.
– Не надо было, – горестно призналась Алина. – Только это не туфли, а ботильоны. Но дело сделано. Впредь буду умнее. А теперь куда деваться? Надо патрулировать!
– Надо, Алина Юрьевна, надо.
И они пошли рядом, на равных, как брат с сестрой. И было в их шествии что-то печальное и смешное одновременно: высокая Алина и маленький Пьеро. Коломенская верста и обрубок. Алина подумала, что Николай тоже осознаёт смехотворность ситуации, но, поглядев на него, поняла, что ничего подобного. Он ощущает себя царём природы, а вот в ней, несмотря на высокий рост, видит всего лишь жалкую пигалицу, не внушающую доверия. Николай хотел бы от неё избавиться, но не знает, как это сделать. Алина громко рассмеялась.
В отделе вовсю кипела работа. Туда-сюда сновали помощники дежурного, постовые приводили задержанных,