И бездны нам обнажены. Татьяна Юрьевна Харламова
– не в этом дело. На неё можно было пялиться совершенно откровенно, всё равно бы не заметила. Именно это и притягивало, и отталкивало от неё. Кажется, она вообще ничего не замечала, словно жила в другом измерении. Её тёмные глаза резко контрастировали с жизнерадостными красками костюма. Из них лилась вселенская тоска. Она казалась обособленной и невероятно одинокой даже в битком набитом маленьком лифте.
Потом он видел её в баре. Перед ней стоял высокий бокал, из которого она медленно потягивала шампанское. И глаза её с каждым глотком становились всё печальнее, наливаясь тёмно-янтарной влагой, которая, казалось, вот-вот выплеснется, прольётся, но она лишь искрилась, соперничая с игрой шампанского в бокале. Он любовался её глазами, как любуются игрой драгоценных камней, которые, в зависимости от освещения, становятся то загадочно, непроницаемо матовыми, то вспыхивают неожиданно острым, обжигающим хрустальным огнём.
Но окончательно он был сражён, когда увидел её сзади. Она шла к стойке, чтобы заказать кофе, и у него перехватило дыхание. У неё оказался совершенно ошеломительный задик. Ему было тесно под короткой юбкой, он дышал и двигался в такт её движениям, завораживал своей мягкостью и теплотой. Кажется, она знать не знала, сколько мужских ладоней повлажнели в этот момент от желания только прикоснуться к нему.
– Ну и попка, – крякнул рядом какой-то тип, опрокинув рюмку. – Но к такой не знаешь, на какой козе подъехать.
– Да, – сдержанно ответил Игорь и, расплатившись, вышел. Он не любил обсуждать женщин, даже совсем незнакомых.
Перекусив, Игорь отправился в свой кабинет. Это был обычный день. На приём записались две парочки и дама. Дама – это, пожалуй, странно. Ему чаще приходилось иметь дело с мужчинами, которые, краснея и запинаясь, умоляли спасти и возродить заветный кусочек плоти, который превратился в рыхлый безжизненный холмик, не желающий ни на что реагировать. Игорь, как хороший специалист, почти каждому такому холмику возвращал способность давать росток – твёрдый и сочный.
На столе валялось несколько бумажек, и он, поморщившись, с раздражением отправил их в корзину. Даже маленький беспорядок мог вывести его из себя. Каждый раз, входя в мир человека, в его душу, как в бездну, он должен прежде всего сосредоточиться. Никаких лишних деталей. Чёрные стены, гладкий, как трамплин, стол, тяжёлый подсвечник со свечой. Иногда, общаясь с пациентом, он зажигал старый торшер, но чаще – свечу.
Взглянув на часы, Игорь прикрыл глаза и мысленно прочитал молитву. Пора начинать приём. Он уже знал почти наверняка – в коридоре у окна стоит первая пациентка – та самая дама в оранжево-чёрном.
Он не ошибся. От неё разило смесью дорогих сладких духов и шампанского. И за версту – безумным одиночеством. Вид у неё был такой, словно она гордилась своей тоской.
Женщина попыталась улыбнуться в ответ на его приглашение войти. Странная полуулыбка очертила морщинки вокруг губ. Но они не портили и не старили её, а делали похожей на кошку.
Она опустилась в мягкое кресло и вцепилась в его ручки, точно над ней нависла