Семейный портрет спустя 100 лет. Нетта Юдкевич
же дорогие платья, сумочки из посылок, в основном приходивших из Польши, теперь уже дружеской страны коммунистического блока.
Когда Полина была на втором месяце беременности, неожиданно, словно гром с ясного неба, свалился Саймон с австрийским паспортом. Он пришёл к Полине в дом. В то время как раз там находилась моя бабушка Клара, приехавшая проведать дочь.
– Мама, – спросил Моня, – где Полина?
– Я тебе больше не мама, – резко ответила бабушка.
– Что случилось, мама?
– Полина вышла замуж.
– Нет. Нет. Нет, – повторял он, не веря своему горю.
– Ты же исчез.
– Нет. Я не уйду и не уеду без неё.
Наконец явилась моя тётя. Они бросились друг к другу в объятья. Саймон объяснял, что не мог вернуться сразу. Он не мог получить визу в СССР. Они из Польши переехали в лагерь беженцев в Австрию. Там он перевернул мир, чтобы добиться австрийского гражданства, на что ушли эти несколько лет. Он не писал тёте, потому что его об этом попросили, но не было дня, чтобы он не просыпался с мыслями о ней.
– Разве ты меня забыла? Разве ты могла меня забыть?
– Нет, не забыла. Я верила, что в один прекрасный день ты вернёшься, но меня считали сумасшедшей, – взгляд был обращён в сторону моей бабушки.
Он предложил тёте развестись с мужем и выйти замуж за него.
– Если ребёнок будет рыженький, то будет на тебя похож, тёмненький – на меня. Я его буду растить и любить, как своего.
Тётя ушла с ним к нему в гостиницу.
Когда муж вернулся с работы, младший брат Полины сквозь слёзы рассказывал, что Саймон приехал за Полиной. Он её заберёт, и что же будет с ними? Она их единственная кормилица. Старший брат в армии. Пока он освободится, пока начнёт работать, они, младшие братья Полины, пропадут.
– На кого она нас покинет, что будет с нами? – рыдал подросток, как заправская плакальщица, и бросался к Алику.
– Ты же не отпустишь её, ты же не дашь ей развод? Не давай ей никакого развода.
Алик молчал. Молчала моя бабушка, приказав всем успокоиться.
Утром Полина вернулась. Привела себя в порядок и уехала на работу.
Саймон больше не появлялся.
Алик после работы поехал за тётей. Её смена кончалась в двадцать ноль-ноль. Домой они вернулись вместе. Больше ни она, ни Алик о Саймоне не вспоминали. Через семь месяцев у Полины родилась девочка. Назвали Эммой в честь родной матери, которую Полина не знала.
В середине пятидесятых вдруг пришло письмо от Саймона из Израиля. Тётя не стала открывать конверт. Его забрал мой папа, как сувенир от человека, который спас ему жизнь во время войны, но тоже открывать и читать его не стал.
Осенью 1944-го в Сквиру вернулись Коганы. Дом стоял заколоченным, сильно обветшавшим за годы отсутствия в нём человека. В саду на деревьях ещё висели чуть подгнившие яблоки и груши. Бабушка Лиза аккуратно собрала их.
В тот же день маму отвели к соседке Люсе, у которой была корова, пить парное