Summa ideologiae: Торжество «ложного сознания» в новейшие времена. Критико-аналитическое обозрение западной мысли в свете мировых событий. Рената Александровна Гальцева
то отныне, наоборот, старому предстояло оправдываться перед новым как заведомо более совершенным. «…Мы впервые встречаем в истории эпоху, которая начисто отказывается от всякого классического наследства, которая не признает никаких образцов и норм, оставленных нам прошлым, которая, являясь преемницей многовековой непрерывной эволюции, тем не менее представляет нам себя как увертюру» (66, 89). Эти черты, приписанные испанским культурфилософом Ортегой-и-Гасетом исключительно ХХ веку и, действительно, в полной мере развившиеся в современности, были заданы тем именно поворотом от прошлого, какой провозгласило просветительство, уверенное в своем абсолютном историческом превосходстве. «Упрощенность и категоричность» просветительской мысли, по замечанию Уоткинса, способствовали превращению ее в подлинно идеологическую доктрину, обеспечивающую активный энтузиазм.
Вместе с Уоткинсом К. Д. Брахер тоже фиксирует – как «наиболее заметную ступень идеологизации» – «взрыв идеи прогресса» во времена европейского Просвещения и Французской революции, который привел за собой «большие упрощающие системы», занятые оправданием или ниспровержением социального порядка (29, 24–25). Однако Брахер связывает дальнейшее углубление идеологизма не только с общим представлением о предназначенности человечества к прогрессу, но, главное, с установкой на подстегивание прогрессивного хода истории: «Единая в своей первооснове идея прогресса, внедряясь в умы, сразу расщепляется по крайней мере на две, можно сказать, противоположные идеи – изменения и улучшения <…> Эту амбивалентность идеи прогресса Роберт Нисбет[21] выразил в формуле: “прогресс как свобода и прогресс как сила”» (63, 31).
Разногласие в этом пункте – относительно единства или дивергенции внутри прогрессистской идеологии – между двумя либералами разных поколений: Уоткинсом (первое издание его книги вышло в 1948 г.) и Брахером кажется на общем фоне их единомыслия несущественным, однако приводит к двум различным картинам будущего: благодушной и тревожной.
Ведущая мысль Уоткинса состоит в том, что великие идеологические системы последних двух веков, рождаясь каждая из классового интереса и выдавая его за универсальный, в конечном счете, действительно, вносят свой вклад в общее благо – тем, что приобщают пробуждаемые ими социальные слои к сознательному участию в демократическом процессе мирного урегулирования конфликтов. Первая из больших идеологических доктрин – это, по Уоткинсу, развитая мыслителями XVIII века идеология свободного рынка. Тогда предполагалось, что в условиях абсолютно беспрепятственного товарообмена для разумных людей станет возможным, не отказываясь от достижения индивидуальных целей, выработать систему отношений, которая увеличит благосостояние общества в целом. Это позволяло идейным вождям «третьего сословия» атаковать ограничения торговли не только с классовых позиций, но и во имя процветания
Имеется в виду книга Р. Нисбета «История идеи прогресса» (63).