Волчий мох. Виталий Ефимович Кулик
зыркнул на Авдотью, но промолчал, сочтя за лучшее быстрее замять этот разговор. Обведя всех прищуренным взглядом, он вдруг понял, что теперь далеко не все разделяют его соображение насчёт Асташонка. Но Демьян был мужиком изворотливым. Кто-кто, а уж он точно не лыком шит! Ему очень уж хотелось до прибытия полицейских самому разобраться в этом неслыханном преступлении. Тогда уж точно его заприметят в уезде, а может быть, и выше. А это шанс заполучить место старосты. Хотя, конечно, тут и от этого сброда будет многое зависеть, но Демьян надеялся, что будет как всегда: что сверху скажут, то и станется. Так что упускать свой шанс прославиться он не собирался.
– Сейчас сказ не обо мне вести надобно, – как бы смирившись с выпадами в свой адрес, важно начал Демьян. – Перед нами вон какое горе, и сейчас виновного надо шукать, а не былое ворошить… Не сама же Лушка дала мужику обухом по потылице1. А теперь вот и пораскиньте умишком: от кого, как не от Асташонка, можно ожидать такого?! Грошики-то у Буслая водились… да, видать, кому-то позарез они тоже понадобились… И тут покумекайте! До Рождества ещё три недели, а у Асташонков дома уже голодают, и в коморе небось хоть шаром покати. Ну… и чего ж всем вам не понятно?
От таких обидных слов дрожащее волнение хлопца вдруг переросло в клокочущую злость.
– Ты, дядька Демьян, говори да не заговаривайся, – неожиданно совсем по-взрослому жестко прозвучал голос Ефимки. – Ведь не секрет, что ты сам за грош готов удавиться. Так что не надобно других по себе судить.
Демьян чего угодно ожидал услышать от нищего сопляка, но только не такой дерзости.
– Ах ты, сукин сын! – прорычал рослый Демьян и решительно двинулся на хлопца.
– Что это у вас тут творится? – вдруг отрывисто, с сиплым от спешности дыханием раздалось позади всех.
Демьян остановился и оглянулся: к сгрудившейся толпе подошёл самый зажиточный и почитаемый среди всей округи крестьянин – мельник Домаш. Демьяна охватили противоречивые чувства: с одной стороны, он в душе непритворно обрадовался, потому как был убеждён в своей правоте и надеялся, что c Домашем Евсеичем они быстро выведут этого наглого сорванца на чистую воду. С другой же стороны, он знал о добром отношении мельника к этому голодранцу. Демьяна коробило, кода, бывало, Домаш нахваливал «злодея», будто в мельничных механизмах тот шибко разбирается! «Вот и гадай теперь: на сторону правды станет или начнёт Асташонка выгораживать!» – занервничал Демьян.
– Да вот, Евсеич, подивитесь на этакую беду, – Демьян первым бросился услужливо объяснять мельнику дикую суть произошедшего. Затем он проворно подбежал к саням и сам приподнял дерюжку с мертвеца.
– С ярмарки Буслаи вертались, да, видать, на свою беду, и подобрали этого злодея, – Демьян кивнул головой в сторону Ефимки Асташова, – вот и поплатились за свою доброту!
Подойдя вплотную к мельнику, Демьян ещё некоторое время полушепотом высказывал свои догадки ему на ухо. Тяжело дыша, тот в напряжении слушал, и лицо его мрачнело.