Окатанский боец. Елена Филон
Брей и сплёвывает на пол. – Другого и не ожидалось. Папашик твой, видать, решил забить на тебя болт, ха! – басисто смеётся и глазами алыми сверкает. – Но… поспешил заверить, что, если Рыжик его сдохнет – переговоров и пленников больше не будет. Смерть. В чистом виде.
– Это запугивание. Армия и с места не сдвинется без приказа Верховного намала! А тот не отдаст приказ, пока не состоится полное собрание всех лидеров Альтури, – тяжело, отрывисто дышу. Капельки пота срываются с кончика носа и подбородка, футболка на спине прилипает к телу…
– Ты чё, думаешь, мы ващщще идиоты? – один глаз щурит. – Это и бабке моей понятно! Но нам-то на руку! Притворимся даунами и живой тебя им вернём, мол «Пардон, ошибочка вышла».
– Это не логично.
– Это весело. И это даст нам время, пока отбросы Окатанские мозжечки свои в кучку собирать будут, соображая, какого чёрта это вообще было.
– Отбросы? – шиплю презренно. – Ты родился человеком! Твоя мать была человеком! Так как ты мо…
– Человек – звучит гордо, а рафк – перспективно, – перебивает. – Я за перспективы.
– Почему здесь так жарко?
– Это я горячий парень, – подмигивает.
– Почему так жарко?!
– Вот же доставучая! – вздыхает раздражённо. – Так ты вырубишься быстрее, ясно?! Да, кстати, Сэйен просила передать, что по возвращению в свой муравейник сможешь использовать полученные от меня-ублюдка травмы, как причину желания стать солдатом, ну, вроде как… сильнее стать хочешь, отомстить и тому подобная херня, усекла?
– Усекла.
– Вот и ладненько.
– Этого не избежать? – выдыхаю практически утвердительно.
– Не-а, – качает головой Брей и ещё успевает заранее принести извинение, прежде чем его кулак рассекает горячий воздух и с глухим звуком врезается мне в живот.
***
Альтури, Южная граница
Линия горизонта на востоке вспыхнула алым, и первые лучи восходящего солнца золотыми стрелами пронзили грязно-серое небо, прогоняя с него остатки ночи, пряча за лиловыми облаками огоньки звёзд.
В Новой эре рассветы всегда такие – яркие, пламенные. Мама часто сравнивала их с пожаром, что каждый день разгорается на исходе ночи и огибает землю кольцом. А мы в этом кольце, маленькие, как чёрные точки на карте. На привязи, существуем без возможности выбраться за границы, лишённые большей части нашего дома, но живые. Всё ещё сражающиеся за место под солнцем.
У моей мамы была своя философия на тему жизни и смерти; она верила, что огонь способен приносить не только смерть и бедствия в этот мир, но ещё и избавление, очищение души, её реинкарнацию. Моя мать хотела стать птицей. Сильной, выносливой и свободной настолько, что границ для неё не существовало бы. Однажды на рассвете, она вспарила бы высоко в небеса и, рассекая большими крыльями дымку облаков, пронеслась над огненным кольцом попутно ветру. Это и была бы – её свобода, её победа.
Но всё сложилось иначе.
Мою мать убил не огонь, а пневмония, так что вряд ли она стала птицей.
– Эй,