Тень аггела. Елена Юрьевна Чепенас
но клятвенно обещал появиться в деревне не позже полудня.
Ждали его долго и терпеливо. Королев жарил шашлык уже в сумерках, потом втроем сидели на веранде, и Лариса то и дело предлагала Аллочке позвонить Любавину на мобильный.
– Отстань, – наконец резко сказала Алла. – Мой-то номер у него тоже есть.
– А вдруг что случилось? – не глядя на сестру, предположила Лариса. Алла только плечом дернула. Запив глотком вина очередную порцию сочного мяса, Лариса пошла на приступ.
– Вот что я тебе скажу, дорогая. Конечно же, ничего у него не случилось. Просто все, что не его драгоценная работа, для Любавина не важно. И ты в том числе. Он даже не поймет, какие к нему могут быть претензии, если вдруг ты решишься их высказать. И он всегда будет таким! Лет до сорока промурыжит тебя – ни замужняя, ни свободная, ни детей, ни обязательств. А потом, может быть, еще и бросит!
– Перестань, – поморщилась Аллочка. – Я все о нем знаю.
– Вот то-то и странно! Знаешь и терпишь. Какая ты легкомысленная, кошмар! Тебе же не восемнадцать лет!
– Что ты от меня хочешь? Переделать Любавина нельзя, как и нас с тобой. Разбежаться? Если только он сам так решит.
– И ты будешь все от него терпеть?
– Буду, – улыбнулась Аллочка.
Лариса в растерянности перевела взгляд на Королева. Андрей с отсутствующим видом поедал мясо.
– Королев, ну скажи что-нибудь!
– Не ссорьтесь, девочки! – адвокат протянул Ларисе веточку киндзы. – Пожуй!
– Ты что, издеваешься? Это не шуточки тебе! Ты разве не видишь, как Алка мучается?!
– Не вижу. По-моему, она влюблена и счастлива. Все остальное – мемуары. Никола хороший парень, к нему только приспособиться нужно.
Неизвестно, чем бы закончилось для адвоката это его выступление, но приехал Любавин. Сразу стало шумно, тесно и весело, будто Никола привез с собой еще несколько человек. Извиняться за катастрофическое опоздание он, конечно же, и не подумал, никакой напряженности в атмосфере не почувствовал, поэтому, наверное, она быстренько разрядилась сама собой, и даже Лариса через пару минут забыла свою недавнюю обвинительную речь, и так же искренно, как ругала Николу, теперь любовалась им и смеялась его шуткам.
…Долго обижаться на него было невозможно. Поэтому, едва появившись на работе в понедельник, Аллочка пошла на второй этаж, в хирургию. Ординаторская была полна народу. Никола, как обычно, не дожидаясь пятиминутки, допрашивал дежурного врача: как прошла ночь, не было ли каких неожиданностей.
Она хотела уйти, но Любавин, не глядя и не прерывая разговора, протянул руку и уцепил ее за локоть. Докторская шапочка была надвинута на брови, и от этого его глаза казались сине-зелеными. Аллочка отвернулась, мягко освободив руку. Какая глупость, что она его вчера не остановила, не удержала. Теперь вот терпи до вечера – ни обнять, ни прижаться щекой к ладони…
Он догнал ее уже за дверью.
– Я болван, Алка. Ехал вчера к тебе с ба-а-льшой проблемой, с ней и возвратился. После работы ко мне, ладно? Обсудить надо.
В последний раз в душе трепыхнулась вчерашняя обида (он абсолютно уверен,