Экология русского языка. Александр Сковородников
«экология речи» и «экология языка» см. в Главе 1).
Указание на одну из причин возникновения рассматриваемой проблемы содержится в книге Э. Фромма «Иметь или быть?»: «Высшей целью рыночной личности является полнейшее приспособление к требованиям рынка. Человек этого типа больше не имеет своего эго (курсив Фромма. – А. С.). <…> Ибо он меняет свое я постоянно, исходя из принципа: “Я таков, каким ты хочешь меня купить”. <…> Рыночная личность не умеет любить и ненавидеть. Эти “старомодные” чувства не умещаются в ее структуру, которая функционирует исключительно на рассудочном уровне и поэтому избегает как положительных, так и отрицательных эмоций. <…> Преобладание механического, манипулятивного мышления сопровождается атрофией мира эмоций. Поскольку считается, что чувства не помогают, а скорее препятствуют оптимальному функционированию системы, сфера чувств не развивается и остается на инфантильном уровне. Вследствие этого “рыночная личность” отличается удивительной наивностью в области чувств» (выделено мной. – А. С.) [Фромм 2012: 225–230]. Говорит философия и о том, как важно человечеству сохранить способность к эмоциональным переживаниям, чтобы не превратиться в роботоподобных существ: «Наши эмоции и наши чувства как раз и являются той последней оставшейся в нас территорией человеческого, зияние которого будет свидетельствовать о наступившей ночи мира. Этот скудный остаток человеческого существования хочет забрать у нас ХХI век. Быть романтиком в ХХI веке значит защищать эту территорию вопреки всему фактическому, вопреки логике, полагаясь на силу абсурда» [Гиренок 2013].
Следовательно, логично предположить, что в обществе рыночных личностей, бедных эмоционально, не могут успешно развиваться те сферы и стили языка, в которых органично востребован мир тонких и высоких эмоций, а именно поэзия высокого пафоса и высокие стили и жанры прозы. Что мы и имеем в сегодняшней российской действительности.
Ситуация описанных выше лексико-фразеологических утрат зафиксирована лингвистами-русистами. Так, В. С. Елистратов замечает: «На какое-то время создается ощущение, что общество и нация теряют ценностные и нравственные ориентиры и соответственно язык – ориентацию в поле стилей. “Высокое” и “низкое” легко меняются местами (выделено мной. – А. С.), любая ценность относительна» [Елистратов 1998: 58]. Ср.: «Самая большая беда, обозначившаяся в XX веке, заключается в утрате высокого стиля. История русской культуры требует наличия трех стилей – триипостасность литературного языка обусловлена положением, которое точно отмечено тем же Владимиром Соловьевым: словом высокого стиля мы обращаемся к Богу, среднего – к другому (это профессиональная речь, формирующая норму), низким – беседуем с самим собою (в бытовом кругу); исчезновение высокого стиля привело к тому, что вульгарный низкий стиль занял место среднего, традиционно являвшегося источником поступления в литературный язык нормативных элементов системы (средний стиль заместил