Знойная пустыня. Кристина Арноти
ярко-красный цвет, ни одной морщинки, решительный вид. Ярко-красный неоновый цвет в ночи. Она улыбалась, в какую-то секунду я надеялся на возможное сообщничество, но она уже повернулась к следующему гостю. Весь этот прекрасный мир, этот nice people, казался не готовым взорваться. Испытав невольно электрический ток, исходивший от них, я, как мне казалось, сидел в машине, попавшей в засаду. Что надо было: включить контактный ключ или выйти из машины? Мне хотелось бы еще раз взглянуть на девушку, оцененную в пятьдесят тысяч долларов, но Гарри тянул меня за руку: надо было уступить место следующим.
– Князь Виртеншафт с принцессой… Баронесса Мишунген и дочь ее Амелия.
На месте лакея, даже если бы меня за это тут же уволили, я бы объявил: «Аль Капоне и мадам», «Доктор Ландрю и мадам!..» Я обожал шутки в этом роде, но мои глупые каламбуры произвели бы здесь лишь эффект подмоченных петард. Я был гостем на один вечер и имел поручение при условии, что понравлюсь девушке с полароидным взором. Разглагольствования Гарри меня даже не задевали. Эти люди не нуждались в адвокате, тем более в таком, чей единственный успех заключался в том, что он отправил в тюрьму первого же важного клиента. Какое я имел право их подозревать и в чем? Если бы я не вырос в бедности, я бы меньше испытывал ненависти к деньгам. Ох уж эти кольца на старых руках в веснушках… У моей матери никогда не было красивого кольца. Только дешевенькое обручальное кольцо, которое она сохранила даже после развода. Ее аромат? Запах дезинфекции. Красивая и достойная, она могла бы быть любой из этих баронесс… Но ей пришлось их обслуживать.
– Грегори, вы мечтаете?
Гарри повел меня к буфетам. Великолепная закуска на серебряных подносах украшала столы, накрытые белыми скатертями, спускающимися до самого пола, напоминали картины художников-абстракционистов. За нагромождением этих дорогих кушаний стояли лакеи в костюмах эпохи Франца Иосифа… Я мельком увидел свое отражение в зеркале, стоящем между двумя деревянными скульптурами, изображающими ангелов. Я предстал на первом плане бального зала в моем черно-белом одеянии, более чем кто-либо напоминая пингвина. Вздрогнуть меня заставила моя обувь! Я совсем забыл об обуви. К счастью, ботинки были черные, хотя и старые, но начищенные, но дешевого фасона, то есть недостойные того пола, по которому ступали.
Гарри задержался по дороге разговором с дамой, играющей веером и рассказывающей что-то между короткими обрывками смеха, потом он освободился и вернулся ко мне:
– Милый друг, не скромничайте и дайте волю вашему аппетиту.
– Спасибо, я не проголодался, не из Нигерии приехал.
– Ваш юмор не изменился, – сказал он с грустью – Помню, как однажды в Бостоне…
Он осмеливался говорить о Бостоне, а ведь там он меня так предательски бросил! Мне был противен его оппортунизм.
– Не стоит вспоминать о Бостоне…
– Но вы действительно злопамятны! – воскликнул он, – Не пора ли уже забыть?
Он наклонился ко мне:
– Ну как… Что думаете о нашей Дженнифер?
– У нее не вампировские клыки, но, может быть, копыта… под