Девятнадцатый. Дина Данилова Dayllary
ведьмаки стеснялись пользоваться своей силой. Не данная свыше, а навязанная проклятием, она оказалась им в тягость, как ярмо на шее. «Если мы все начнем делать с помощью колдовства, то нам будет скучно жить, – говорили они. – Мы все можем и так… нам бы только детей родить».
Но, несмотря на все их таланты и умения, сложенные вместе и направленные только в этом направлении, город испытывал проблемы с рождением живых детей, еще многие десятилетия. Случались даже периоды, когда за несколько лет никакое колдовство не могло вызволить из плена проклятия более десяти младенцев. И в городе воцарялись уныние и тоска… Постепенно население истаяло, южная окраина вообще опустела: люди стремились жить ближе друг к другу и переселялись туда, где дома освобождались. Почему именно с юга? Да потому что там, в трех кварталах от недействующего ныне здания городского суда, все еще стоял маленький дом, из которого когда-то городская стража вывела рыдающую от страха Эльвин Тануби… Город всё еще стыдился своего поступка, хоть и продолжал в течение почти двухсот лет расплачиваться за него очень дорогой ценой.
ЗАКЛИНАНИЕ ГИЛЬБЕРТЫ
Слухи о проклятии ходили по округе и, само собой разумеется, что в Распиле перестали селиться приезжие. Последним пришлым человеком в городе стала хмурая девушка по имени Сьюзен, весь скарб которой умещался в небольшом дорожном мешке. Она появилась в южных воротах и попросила разрешения жить в одном из опустевших домов. Свое появление она объяснила просто: семнадцать лет назад её родители проездом были здесь и даже пришли на площадь, чтобы увидеть сожжение ведьмы. Девочка-младенец, сидевшая на руках у отца, невольно попала под действие слов Эльвин… В свои восемнадцать она потеряла уже двоих детей и теперь пришла спасать третьего. Движимая последней надеждой, она, против воли своего мужа, переехала жить в проклятый город. С помощью Дороти Стоуффоли и Льюси Пэтрис её третий ребёнок родился живым.
Услышав от дочери историю Сьюзен, Ирвин попытался придать своему лицу равнодушное выражение, но не совладал с собой. Отразившаяся на нем судорога не укрылась от глаз Меган.
– Что это с тобой, Ирв? – спросила она, когда Дороти и Льюси отправились во двор.
– Я видел младенца на площади, когда сожгли Эльвин.
– А я вот что-то не припомню…
– Так ведь мы смотрели на костер. Когда я был на площади в первый раз, я тоже её не видел.
Меган приподняла голову от шитья и бросила на мужа лукавый взгляд.
– Давай уже, говори, – почти потребовала она.
– Я видел младенца на руках того парня. Ну, того, что помог мне услышать Эльвин, помнишь?
– Конечно. Я забуду об этом только в день своей смерти. Так ты хочешь сказать?..
– Именно…
Меган снова заработала иглой.
– Сходи-ка к ней, поговори, – сказала она. – Только, знаешь, не рассказывай про это никому. Мне кажется, что так будет лучше.
На другой день к вечеру Ирвин постучал в дверь дома, в