Пустынная дорога смерти. Наталья Михайловна Савельева
бумажки и сморщенные, шуршащие осенние листья. На выцветшей скамейке, под навесом над перроном, двое бездомных просыпались после неприветливого и холодного ночлега. На дом Дина надвинулась тень вокзала, чья ветхость и некая готичность, которую ему придавали огромные витражные окна, резко контрастировала с холодным механическим и иногда мигающим от напряжение светом длинных ламп, ещё освещающим его пустынные залы. На скамейке перед парадной дверью подъезда одиноко сидел Израил, глядя в пламенно алое, рассветное небо, словно причудливый, печальный персонаж старого, немого фильма. В руках он заботливо держал хрупкую розу Афродиту, такую же, как и та, что расцветает по весне у подножия статуи сурового ангела смерти Азраила. Дин остановился, его словно сковал своей ледяной цепью страх.
– Она будет там… она всегда там появляется… Такая нежная, – произнеся это, Израил ласково погладил лепестки прекрасного цветка своей белёсой рукой. – но воистину тёмная. Скорбная рабыня смерти. Тот, чей лик сокрыт, но кто стоит рядом с ними… Да, он знает.
От последних слов Израила по телу Дина пробежал мерзкий холодок. Ему стало нехорошо: голова закружилась, от волнения стало слегка подташнивать, ноги стали ватными.
– Эй, парень, – пересилив себя окликнул он Израила. – Что ты здесь делаешь в такую рань?
– Просто утренняя прогулка, – ответил, загадочно улыбнувшись, Израил. – Вам как спалось? – с явно наигранным сочувствием спросил он у шокированного шерифа.
– Нормально, – буркнул Дин и медленно пошёл к машине шаря в правом кармане в поисках ключа.
– А выглядите Вы разбито. Мучают кошмары, да? Ещё и это утреннее происшествие. Вы уже знаете, что случилось?
– Нет. Ещё не знаю.
– О, виноваты розы, виновата ночь! – сказав это Израил встал. В глазах его появился таинственный, жуткий огонь. Он казался безумцем или одержимым персонажем страшной пьесы, основным героем которой была смерть. – Вы чувствуете, Вы знаете, что случилось нечто страшное…
– Что же это? – прищурившись и пристально наблюдая за странным парнем сквозь зубы процедил Дин. – Откуда ты знаешь?
– О, я не знаю, что именно произошло. Я могу только чувствовать это.
В крови Дина вскипела жгучая ярость. Он вплотную подошёл к Израилу и едва сдерживая злобу негромко произнёс:
– Будь осторожен с этой игрой слов, а то мало ли, я могу тебя неправильно понять.
Израил лишь сдержано улыбнулся и бесстрастно сказал:
– И Вам приятного дня. Вы тоже будьте осторожнее.
Дин развернулся и торопливо направился к машине. Этот странный, неприятный разговор ещё сильнее омрачил его, наполняя и без того болезненный рассудок новыми бредовыми мыслями. Зябко ёжась от промозглого ветра, он сел в машину и, заведя её только со второго раза, поехал по сонной, всё ещё полной теней Хайзер-Хилл стрит. Дин чувствовал жуткую слабость, готов был рухнуть в мёртвый омут забвения,