Братья Булгаковы. Том 1. Письма 1802–1820 гг.. Александр Булгаков
возвращаться, бывши там и приехав с Сицилии». Для одной причины был бы мне Неаполь приятен: моя Испанка бы туда верно переселилась из Сицилии; но, будучи в Риме у Дмитрия Павловича, я легко могу ехать в Неаполь, коль скоро узнаю, что любезная там. Вот одна причина, могущая меня понудить быть при лазаронце Иосифе с такой умной головою, как Бибиков. Но положим все это на сторону: как расстаться с таким начальником, каков Татищев? Как оставить такого друга?
Вечера провожу у Орловой, Долгоруковых (князь, сын и все они тебе кланяются), у князя Алексея Борисовича [Куракина] и у Александра Львовича [Нарышкина], где всегда множество народу. Поццо много бывает в первых двух домах. Ну, брат, что здесь за стужа по сю пору! По утрам бегаю, гуляю по набережной, по бульвару и Летнему саду, бываю у князя Чарторыжского, у дюка Серра-Кап-риоли, который стал простым частным лицом, в лавках и проч. Разумеется, что во всех этих экспедициях Боголюбов всегда рядом со мною. Мы почти всегда вместе. Кстати, надобно мне сказать тебе нечто, что знаю от него; но обещай мне не говорить о сем княгине, ибо это только ее огорчит. Знай, что Анстет написал Рибопьеру, что нос у Багратион вот-вот отвалится и что он рядом, чтобы его подобрать, и полагает сделать себе из него реликвию. Рибопьер имел неосторожность повторить эту шутку, которая дошла до ушей матери и мужа; они успокоились только тогда, когда Жеребцова (кажется), приехавшая сюда недавно, поспешила опровергнуть эту неправду. Рибопьеру пришлось отрицать, что он когда-либо слышал подобное мнение. Ежели правда это, то не хвалю толстого: позволено шутить, но эта шутка пересолена. Скажи княгине, что ее дело совершенно кончено, то есть что с 1 мая начнут ей пересылать доходы ее в Вену через князя Александра Борисовича. Представь ей (ежели она того хочет) Козенца, который в курсе ее дел и знает мужа ее и Литтшу. Багратиону дана аренда в 18 000 рублей и 15 000 рублей на проезд к водам Кавказским.
Взятием Швебурга кончилась шведская война. Три дня назад были поднесены государю ключи крепости сей и знамена, взятые у шведов. Церемония происходила возле статуи Петра Великого с великою помпою: все были полки в параде и проч. Остров Готланд взят нами. Говорят, что турки согласны отдать нам Молдавию и Валахию, только бы Франция перестала вмешиваться в их дела. Коленкоровому человеку [то есть французскому послу при нашем дворе Коленкуру] дан титул герцога Висенского. Никогда герцог не делал столько визитов, как в день получения сего известия. Говорят также, что Аракчееву, который чрезвычайно всемогущ, будет дан титул князя Финского, а Румянцев будет пожалован первоклассным. Лобанов, сказывают, будет военным губернатором в Москве, а Молчанов – министром коммерции.
Вот все наши городские вести. Не дождусь минуты отсюда убраться. Какая дороговизна! То ли еще будет? А рубль так в чести теперь, что мне за треть моего жалованья выдали здесь 1312 рублей; это за январскую, сентябрьская послана в Палермо; я хлопочу, чтобы мне ее здесь выдали, а деньги бы взыскали с Татищева, коему пишу пользоваться моим сентябрьским доходом;