Под крылом божественного ветра. Наталья Аверкиева
нагулянные дети, они наши, родные! И теперь я смотрел на нее и не мог поверить в услышанное. Я ущипнул себя за ляжку, желая как можно быстрей проснуться. Я не спал. Я обеими руками прочистил себе уши, в надежде, что ослышался.
– Тиль не признал детей? – переспросил на всякий случай.
Она качнула головой.
– Он в своем уме?
Пожала плечами.
– Он охуел? – Бред! Бред! Ну это же бред! Самый настоящий бред! Как он мог не признать собственных детей?! – Я ничего не понимаю, Мари. Ничего… Мне кажется, что у меня бред, что я сплю, что это все не про меня… Я был у Тиля… Я привез вам подарки, я таскал их через всю Азию, через полмира. Я думал, что меня разыгрывают. Я все ждал, когда же дверь откроется, и ты появишься. Ты и эта чертова съемочная группа, которая расскажет, что меня снимала скрытая камера.
– Успокойся. Такое бывает. Зря что ли все сказки заканчиваются свадьбой. И никто не знает, каково это жить принцессе рядом с ее принцем.
– Мари…
– Когда я спросила, как Тиль хочет записать детей, какое имя дать, он ответил, что я могу дать им имя их отца, а он никакого отношения к ним не имеет и иметь не собирается. – Она говорила спокойно, без эмоций, как говорят о давно умершем родственнике. – Я забрала детей и переехала в первую попавшуюся квартиру, спасибо Гордону, что помог с машиной, и твоей маме, что приютила нас на несколько дней. Тиль заблокировал мою кредитку, потому что не собирался более содержать нас. Ты ведь знаешь – у меня ничего и никогда не было своего. Все было куплено им – квартиры, дома, машины, счета в банках – всё принадлежало ему, он зарабатывал, он распоряжался…
– Он всегда называл тебя женой!
– Я никогда ею не была. Я даже не могу подать на раздел имущества и алименты – я ему никто.
– Можешь! Куча народу подтвердит, что вы жили вместе! Вы вместе уже тринадцать лет! – От бессилия хотелось выть. – Да это же доказать в суде, как нечего делать! Можно же провести генетическую экспертизу и установить отцовство!
– Я не хочу… Ничего не хочу…
– Но, Мари! Ради детей!
– Я ничего не хочу ему доказывать, Дэн. Ты видишь, чьи это дети?
Я кивнул, опуская взгляд. Мари нервно повела плечом. Тихо повторила:
– Он зарабатывал – он распоряжался, а мы ему никто. После этого у меня пропало молоко. Совсем пропало. Вечером были полные груди, а ночью ни капли… Мне действительно, Дэн, нечем кормить моих детей. Мне надо дотянуть до начала следующего месяца. У меня будет первый гонорар. Еда у близнецов есть… Спасибо твоей матери.
Мари бредила! Она сошла с ума! Спятила! Мой брат никогда бы не сделал такого!
– У нас все хорошо, – устало терла она виски. – У нас. Все. Хо-ро-шо, – по слогам, как гипноз.
– Ни хуя у тебя не хорошо! Почему? Почему? Объясни мне! У вас же все было хорошо! Меня не было три месяца, а как будто три года где-то шлялся! Всего три месяца! Что произошло за это время?! ЧТО?! Скажи, что произошло?! – Я схватил ее за плечи и тряхнул. Хотелось сжать руки и раздавить ее. Скомкать, выбросить эту жалкую копию моей Мари. – Что