Под крылом божественного ветра. Наталья Аверкиева
Тиль, мы поговорили. Он был очень рад, просил простить, вернуться. Сказал, что мечтал о детях, что счастлив, что все в прошлом… Ты же знаешь, что во время беременности я несколько раз лежала в больнице? А в один непрекрасный день я неожиданно вернулась домой, а там голая девица в моей постели. Тиль разорался… Как будто я не домой к себе вернулась, как будто подстроила… У меня на нервной почве начались преждевременные роды… Он опять пришел в больницу, упал в ноги, долго винился, я долго сопротивлялась, отказывалась… Говорила, что все кончено. По интернету я уже и квартиру себе подыскала, куда пойду после больницы… Но Тиль уговорил меня… Двое суток, Дэн… Он выдержал только двое суток… Дети орут, Тиль орет, я разрываюсь на части… Слово за слово, мы поругались. Он начал говорить, что я нагуляла этих детей, а теперь хочу повесить на него. Я не стерпела, дала ему пощечину. Он развернулся и со всей силы ударил меня по лицу. Я видимо от удара потеряла сознание. А когда пришла в себя, дети орали в две глотки, а в доме никого не было.
Она долила себе в чашку еще воды и насыпала немного кофе. Я, ошарашенный, смотрел на нее, как на приведение.
– А почему ты ничего не сказала?
– Потому что это очень унизительно и мерзко. Да и ты все отлично знал, только выгораживал его постоянно. Я пыталась все эти годы что-то сделать. Ходила к психологам, думала, что что-то не так во мне, что-то придумывала, старалась… Любовь проходит, Дэн. Такое бывает. Просто у Тиля она прошла быстрее…
Я качнул головой.
Мы несколько минут сидели молча.
– Что ты молчишь? – спросила тихо.
– Слова подбираю, – буркнул я, глядя перед собой.
– Какие?
– Цензурные.
– Ааа, – протянула.
И снова наступила тишина.
Минут через пять она заторможено повернулась ко мне и жалобно попросила:
– Поможешь мне переехать? Там пригород, воздуха больше, парк через дорогу, квартира, правда, меньше…
Я еще раз обвел взглядом малюсенькую кухню.
– Тут пока будешь жить. Даже нет, не тут. Тут страшно и небезопасно для тебя и детей. Я найду для вас нормальное жилье.
– Дэн…
– Не спорь со мной, пожалуйста. Неужели ты думаешь, что я позволю своим племянникам жить в нищете после того, как сам из нее с таким трудом выбрался? Только, Мари, дай мне слово, что не уедешь никуда, не сбежишь и позволишь мне общаться с вами?
Она вздохнула.
– Я не возьму у тебя денег.
Я накрыл ее руки своими и улыбнулся:
– И не надо. Просто позволь мне заботиться о тебе. Ты мне все-таки не чужая. Ты мать моих… – Я запнулся, думая, как бы сказать. Потом меня осенило: – Ты мать моих мальчишек.
Она закусила губу, борясь со слезами. Фыркнула недовольно, отвернулась.
– Я сейчас в таком хреновом положении, что даже не могу тебе отказать.
Я, не выпуская ее ладони, обогнул маленький стол и опустился перед ней на корточки.
– Знаешь, вот теперь у тебя действительно все будет хорошо. Я вернулся, Мари. Я больше никому