Оберег волхвов. Александра Девиль
эта страна. Зеленые дубравы, чистые реки, степи с серебристой травой – все это было просто, не вычурно, но красиво. И люди на Руси оказались красивыми и добродушными. А ведь я боялся, что попаду в темную Скифию, как рисовали ее в Константинополе.
Беседуя, они медленно приближались к монастырю, где в уединенной келье жила Евпраксия, а Феофан расписывал стены монастырской церкви.
Дмитрий рассказал бывшей императрице, как ездил в половецкое становище, вел переговоры с Ехиром – главой куреня[12], захватившего в плен Никифора и Шумилу. И хотя молодой купец поднаторел в торговых сделках, но на этот раз сбить цену ему не удалось. Половцы, жадные и отощавшие после трудной зимовки, ни за что не уступали, заявив, что с выгодой продадут пленников в Корсуни[13], а то и оставят их у себя, сделают из них колодников – ведь молодые сильные рабы им и самим нужны. К тому же они пригрозили искалечить пленников, чтобы те не убежали: разрезать им пятки и в рану засыпать рубленый конский волос. Так и пришлось Дмитрию выложить за друзей все деньги без остатка – все, что было припасено на весеннюю торговую кампанию.
– Но это не беда, – подвел итог Дмитрий. – У нас еще есть время. С апреля два торговых каравана ушли по Днепру, а третий отплывает почти через месяц. Вот на него-то мы и должны успеть. Только бы поскорее добыть денег, чтобы закупить товар и ладью для перевозки. А потом вся надежда на удачный торг. В Корсуни у меня есть знакомый корабельщик, я давно заказал ему галиот. Если буду в этот раз с прибытком – и корабль выкуплю, и дела свои поправлю.
– Но зачем тебе морской корабль? – удивилась Евпраксия. – По нашим рекам с порогами он не пройдет. Или ты задумал поселиться в Корсуни и оттуда выходить в Понт и Средиземное море? Но те морские пути давно уже заняты итальянскими и византийскими купцами.
– Ничего, там и для меня место найдется, – улыбнулся Дмитрий. – Если б я хотел только торговать – хватило бы мне ладьи или насада[14]. Плавал бы с другими купцами по изъезженному пути из Киева до Царьграда. Но мне надо больше. Хочу бывать и в Трапезунде, и в Эфесе, и в Антиохии, и в итальянских землях. А повезет – дойду до франкского побережья, а то и дальше на запад.
– Странная тяга к морю у степняка, – задумчиво сказала Евпраксия.
– Степь – она тоже как море.
– Пожалуй… А много ли денег тебе надо? Возможно, я смогу помочь.
– Спасибо тебе, госпожа, но к подаркам я не привык, а занимать у хороших людей не хочу, потому что судьба у меня неверная, могу из странствий не вернуться и долг не уплатить. Конечно, можно взять деньги у ростовщиков, да уж больно процент сейчас высок. От такой лихвы все киевляне стонут, но князь Святополк лихварям покровительствует.
– И не только им, – вздохнула Евпраксия. – Окружил себя Святополк любимцами, а они ему наушничают, вражду сеют. Поверил же он когда-то Давиду Игоревичу, что Мономах – тайный злодей, что бедный Василько[15] – враг…
– Что ж делать, не в моей власти поменять великого князя, – усмехнулся
Курень – соединения нескольких, в основном патриархальных, родственных семей у кочевых народов.
Корсунь – русское название Херсонеса Таврического.
Насад – усовершенствованная ладья с палубным перекрытием и высокими бортами.
Теребовльский князь Василько был оклеветан и не без ведома Святополка ослеплен. Это вызвало гнев Мономаха и Святославичей. Малодушный Святополк свалил вину на непосредственного исполнителя злодейства – князя Давида Игоревича.