Открытие природы: Путешествия Александра фон Гумбольдта. Андреа Вульф
что Гёте слишком отдаляется от увлечения поэзией и эстетикой{184}. По его мнению, повинен в этом был Гумбольдт. Шиллер полагал, что Гумбольдт никогда не добьется великих результатов, потому что слишком распыляется, слишком увлекается измерениями и, при всем богатстве своих знаний, грешит в своей работе «бедностью смысла»{185}. В этой отрицательной оценке Шиллер был одинок. Даже друг, с которым он поделился этим своим суждением, не поддержал его: да, Гумбольдт с увлечением пускался в измерения, но они являются строительными блоками для широкого понимания природы.
Проведя месяц в Йене, Гёте вернулся в Веймар, но там быстро соскучился по новообретенному вдохновителю и немедленно пригласил Гумбольдта в гости{186}. Через пять дней Гумбольдт приехал в Веймар и провел там неделю. В первый вечер Гёте не отпустил гостя от себя, но уже назавтра они обедали в замке с Карлом Августом, потом в доме Гёте был устроен большой ужин. Гёте показывал все, чем был богат Веймар: он взял Гумбольдта посмотреть на полотна пейзажей в герцогской коллекции и некоторые недавно привезенные из России геологические образцы. Почти каждый день они пировали в замке, куда Карл Август приглашал Гумбольдта для проведения опытов в присутствии любопытствующих гостей. Гумбольдт не мог отказать герцогу, хотя считал время, проведенное в замке, потраченным зря.
Весь следующий месяц, пока Гумбольдт окончательно не покинул Йену, Гёте сновал между своим домом в Веймаре и апартаментами замка в Йене{187}. Они вместе читали книги по естественной истории, предпринимали длительные прогулки. По вечерам они ужинали и разбирали последние философские тексты. Теперь они часто встречались в недавно приобретенном Шиллером садовом доме за городскими стенами{188}. Позади сада Шиллера текла речка, над ней стояла беседка, где любили сидеть друзья. Круглый каменный стол посредине беседки был заставлен бокалами и тарелками с едой, здесь же лежали стопки книг и бумаг{189}. Стояла великолепная погода, теплые вечера раннего лета были упоительны. Вечером тишину нарушало только журчание потока и соловьиные трели{190}. Друзья беседовали об «искусстве, природе и уме», как записал Гёте в своем дневнике{191}.
Шиллер (слева), Вильгельм и Александр фон Гумбольдты и Гёте в саду Шиллера в Йене
Идеи, которые они обсуждали, занимали умы ученых и мыслителей всей Европы: они сводились к тому, как понимать природу. В широком смысле за первенство боролись две школы мысли: рационализм и эмпиризм. С точки зрения рационалистов, всякое знание проистекает от разума и рационального мышления, эмпирики же доказывали, что познание мира возможно только через опыт и что в голове нет ничего, что не было бы подсказано органами чувств. Некоторые доходили до утверждения, что при рождении человеческое сознание подобно чистому листу бумаги, лишено всяких предвзятых суждений, но за жизнь оно заполняется знаниями, приобретаемыми только через чувственный
Biermann 1990b, p. 36–37.
Friedrich Schiller to Christian Gottfried Körner, 6 August 1797; Christian Gottfried Körner to Friedrich Schiller, 25 August 1797, Schiller and Körner 1847, vol. 4, p. 47, 49.
Goethe to AH, 14 April 1797, AH Letters 1973, p. 573. См. также: Goethe, 19–24 April 1797, Goethe Diary 1998–2007, vol. 2, pt. 1, p. 106; AH to Johannes Fischer, 27 April 1797, Goethe Encounters 1965–2000, vol. 4, p. 306.
Goethe, 25, 29–30 April, 19–30 May 1797, Goethe Diary 1998–2007, vol. 2, pt. 1, p. 107, 109, 115.
Goethe, 19, 25, 26, 29, 30 May 1797, Goethe Diary 1998–2007, vol. 2, pt. 1, p. 109, 112, 113, 115.
Goethe to Johannn Peter Eckermann, 8 October 1827, Goethe Eckermann 1999, p. 672.
Friedrich Schiller to Goethe, 2 May 1797, Schiller and Goethe 1856, vol. 1, p. 304.
Goethe, 16 March 1797, Goethe Diary 1998–2007, vol. 2, pt. 1, p. 101.