Радуга судьбы. Даниил Александрович Шишкин
на очки и нос школьника.
В десяти шагах от Коли посреди шоссе тихо ехал трамвай, следуя своему обыкновенному маршруту. Дорогу переходила девушка лет двадцати с сумкой за плечом, осторожно поглядывая по сторонам на несущиеся автомобили. Когда она почти подошла к рельсам, трамвай неожиданно затормозил, хотя до остановки было ещё достаточно расстояния, чтобы не прекращать движение. Девушка смущённо заулыбалась и, поклонившись водителю трамвая, быстро перебежала на другую сторону шоссе. Коле тоже захотелось улыбнуться. Он завернул в переулок.
– Да, да, – пронёсся мимо прохожий, держа руку около уха.
– Не, ну пойми… – прокричал другой своему спутнику.
– Маш, всё, я ушла! Оставайся тогда здесь! – отрапортовала женщина маленькой девочке, пытавшейся понять, в чём она виновата, и пропищать сквозь слёзы что-то невнятное в ответ матери.
– Завтра в пять на ВДНХ. Окей?
– Ань, ты сдурела? Какой пылесос?!
– И сколько это будет? То есть как двадцать?..
«Ты подумай-ка, – отозвалось в голове Коли, – все куда-то спешат, чего-то хотят, спорят… А зачем? Какая разница: двадцать, тридцать… Да хоть сто пятьдесят! Неужели они думают, что теперь это действительно важно?»
– Эй! Вали отсюда! – выкрикнул толстый господин пьяным голосом вдогонку уходящему вдаль хмурому человеку в шляпе. Коля краем глаза оглядел их и прибавил шагу. Спустя пару минут он уже вошёл в здание школы.
Разумно заметить, что для него это было самое радостное начало буднего дня перед учёбой. Не считая первое сентября в первом классе, разумеется: этот обман забыть сложно. На лице счастливчика виднелась беззаботная улыбка. Особенно ярко светились теперь сквозь очки оживлённые глаза, будто пронизывая насквозь всё, что попадалось им на пути, и обжигая всё яркими искрами.
С нескромным свистом ворвался Труфин в кабинет географии, не обращая внимания на тех, кому тоже, кстати, было на него всё равно. Он поздоровался с полнотелой угрюмой учительницей, которая, впрочем, ещё с прошлой недели успела ему изрядно поднадоесть. Прозвенел звонок, все уселись за парты. Прослушав ради приличия пять минут лекцию преподавательницы, Коля достал бумажку, вложенную в дневник, и с умным видом стал разрисовывать клеточки. Потом темп этого увлекательного занятия понемногу ускорился: начинали появляться волнообразные линии, затем какие-то каракули, подразумевавшие под собой пейзажи и портреты людей, сидящих в глубине листка и смотрящих друг на друга. Значение этих таинственных силуэтов было понятно лишь Коле. Это и печалило, и забавляло его. Он не мог ни с кем поделиться своими творениями, так как все начинали смеяться над тем, что изображено на смятом листке. Зато для Коли это было родным, на этих самых листочках он мог поселить каких угодно людей, мечтать о самом сокровенном, дорогом ему одному. На клетчатых листках ему никто не мог указывать, он был вправе делать всё, что захочет. А в этот день воображение творило немыслимые