Одиссея. Гомер

      Схваченный, с палубы в море упал он стремглав, упустивши

      Руль из руки; повалилася мачта, сломясь под тяжелым

      Ветров противных, слетевшихся друг против друга, ударом;

      В море далеко снесло и развившийся парус, и райну.

      Долго его глубина поглощала, и сил не имел он

      Выбиться кверху, давимый напором волны и стесненный

      Платьем, богиней Калипсою данным ему на прощанье.

      Вынырнул он напоследок, из уст извергая морскую

      Горькую воду, с его бороды и кудрей изобильным

      Током бежавшую; в этой тревоге, однако, он вспомнил

      Плот свой, за ним по волнам погнался, за него ухватился,

      Взлез на него и на палубе сел, избежав потопленья;

      Плот же бросали туда и сюда взгроможденные волны:

      Словно как шумный осенний Борей по широкой равнине

      Носит повсюду иссохший, скатавшийся густо репейник,

      По морю так беззащитное судно повсюду носили

      Ветры; то быстро Борею его перебрасывал Нот, то шумящий

      Эвр, им играя, его предавал произволу Зефира.

      Но Одиссея увидела Кадмова дочь Левкотея,

      Некогда смертная дева, приветноречивая Ино,

      После богиня, бессмертия честь воспрнявшая в море.

      Стало ей жаль Одиссея, свирепой гонимого бурей.

      С моря нырком легкокрылым она поднялася, взлетела

      Легким полетом на твердо сколоченный плот и сказала:

      “Бедный! За что Посейдон, колебатель земли, так ужасно

      В сердце разгневан своем и с тобой так упорно враждует?

      Вовсе, однако, тебя не погубит он, сколь бы ни тщился.

      Сам на себя положися теперь (ты, я вижу, разумен);

      Скинувши эту одежду, свой плот уступи произволу

      Ветров и, бросившись в волны, руками работая смело,

      Вплавь до земли феакиян достигни: там встретишь спасенье.

      Дам покрывало тебе чудотворное; им ты оденешь

      Грудь, и тогда не страшися ни бед, ни в волнах потопленья.

      Но, лишь окончишь свой путь и к земле прикоснешься рукою,

      Сняв покрывало, немедля его в многоводное море

      Брось от земли далеко и, глаза отвратив, удалися”.

      Кончив, богиня ему подала с головы покрывало.

      После, спорхнув на шумящее море, она улетела

      Быстрокрылатым нырком, и ее глубина поглотила.

      Начал тогда про себя размышлять Одиссей богоравный;

      Скорбью объятый, сказал своему он великому сердцу:

      “Горе! Не новую ль хитрость замыслив, желает богиня

      Гибель навлечь на меня, мне советуя плот мой оставить?

      Нет, я того не исполню; не близок еще, я приметил,

      Берег земли, где, сказала она, мне спасение будет.

      Ждать я намерен по тех пор, покуда еще невредимо

      Судно мое и шипами надежными связаны брусья;

      С бурей сражаясь, по тех пор с него не сойду я.

      Но, как скоро волненье могучее плот мой разрушит,

      Брошуся