Одиссея. Гомер

      Вспухло все тело его; извергая и ртом и ноздрями

      Воду морскую, он пал наконец бездыханный, безгласный,

      Память утратив, на землю; бесчувствие им овладело.

      Но напоследок, когда возвратились и память и чувство,

      С груди своей покрывало, богинею данное, снявши,

      Бросил его он в широкую, с морем слиянную реку.

      Быстро помчалася ткань по теченью назад, и богиня

      В руки ее приняла. Одиссей, от реки отошедши,

      Скрылся в тростник, и на землю, ее лобызая, простерся.

      Скорбью объятый, сказал своему он великому сердцу:

      “Горе мне! Что претерпеть я еще предназначен от неба!

      Если на бреге потока бессонную ночь проведу я,

      Утренний иней и хладный туман, от воды восходящий,

      Вовсе меня, уж последних лишенного сил, уничтожат:

      Воздух пронзительным холодом веет с реки перед утром.

      Если же там, на пригорке, под кровом сенистого леса

      В чаще кустов я засну, то, конечно, не буду проникнут

      Хладом ночным, отдохну, и меня исцелит миротворный

      Сон; но страшусь, не достаться б в добычу зверям плотоядным”.

      Так размышлял он; ему наконец показалось удобней

      Выбрать последнее; в лес он пошел, от реки недалеко

      Росший на холме открытом. Он там две сплетенные крепко

      Выбрал оливы; одна плодоносна была, а другая

      Дикая; в сень их проникнуть не мог ни холодный,

      Сыростью дышащий ветер, ни Гелиос, знойно блестящий;

      Даже и дождь не пронзал их ветвистого свода: так густо

      Были они сплетены. Одиссей, угнездившись под ними,

      Лег, наперед для себя приготовив своими руками

      Мягкое ложе из листьев опалых, которых такая

      Груда была, что и двое и трое могли бы удобно

      В зимнюю бурю, как сильно б она ни шумела, там скрыться.

      Груду увидя, обрадован был Одиссей несказанно.

      Бросясь в нее, он совсем закопался в слежавшихся листьях.

      Как под золой головню неугасшую пахарь скрывает

      В поле далеко от места жилого, чтоб пламени семя

      В ней сохраниться могло безопасно от злого пожара,

      Так Одиссей, под листами зарывшися, грелся, и очи

      Сладкой дремотой Афина смежила ему, чтоб скорее

      В нем оживить изнуренные силы. И крепко заснул он.