Собор берёзовый. Василий Макеев

      За тёплым молоком, за тонким ивняком

      По слёзным василькам и путам повилики

      Загнал меня Макар покорливым телком

      На берега моей причудливой Паники.

      И прямо на венце родительской земли,

      У дома, у крыльца в понуром полумраке

      Мне жаром золотым вдруг душу обожгли,

      Всю душу обожгли пылающие маки!

      А утром в небесах гульба и тарарам:

      То ветер застращал крушинною отравой,

      То ливень босиком по алым лепесткам,

      По маковой любви протопотил лукаво.

      Что ж, путаной душе и ливень поделом,

      Не стану исходить печалью беспричинной.

      Утешусь и репьём, и буйным лопухом,

      Иль тою же с тоски бессмертною крушиной!

      Протарахтела повозка,

      Просвиристела чека.

      Так же лениво и просто

      Лета тончает черта.

      Кончилось наше сиденье,

      Снова берёмся за гуж.

      Пенье, свиданья, виденья —

      Милая сельская глушь.

      Вряд ли навеки запомнишь,

      В сердце с собой заберёшь

      Крыши зелёный околыш,

      Красный её козырёк.

      Вряд ли надеяться надо,

      Что угадал наизусть

      Повесть вишнёвого сада,

      Плёса кукушечью грусть.

      Ветрена память. Но всё же

      Соком крестьянских корней

      В чём-то ты станешь моложе,

      Чём-то природе родней.

      Может, не только для виду

      И не за модную блажь

      Родину эту в обиду

      Своре продажной не дашь!

      От гульбы, от долгих песнопений

      Возвращусь в родную колею,

      Лету на зелёные колени

      Положу головушку свою.

      И оно мне с нежностью великой

      Поднесёт малиновый настой

      И прикроет веки повиликой,

      И омочит волосы росой.

      И чтоб снам таинственным присниться,

      Чтоб меня прохладой не вспугнуть,

      Золотого жара медуницы

      Мне насыплет вечером на грудь.

      Я усну, как в омуте, глубоко,

      И меня, забытого в траве,

      За глаза просватает сорока

      Молодой волнительной вдове.

      Я не ждал от родины иного.

      И, когда вернусь из забытья,

      Прошепчу я лиственное слово

      Про тебя, околица моя.

      Потому что с отческой любовью

      В целом свете можешь только ты

      Положить мне землю в изголовье

      И к ногам медвяные цветы.

      Потому-то, смладу торопливый,

      От напастей разных и от бед

      Я лечу на зов твой терпеливый,

      Как шальная бабочка на свет!

      Какое счастье – посерёд степи

      Увидеть лес глухой и разномастный.

      Он топору с пилою неподвластный,

      И ты в него торжественно вступи.

      О, как вольготно