Давай оставим все как есть. Людмила Волынская
я делаю?..»
Поздно. Ворота открывали свой зев, и он чувствовал, как его затягивает туда неведомая сила. Тронулся. Выехав за ворота, он поискал ее взглядом.
– Ты где?
Растерянная, она вышла из-за ствола старого каштана и села рядом с ним.
– Прямо, как радистка Кэт, – рассмеялся Алекс. – От кого ты прячешься?
– Не знаю, – с усталым видом ответила Ольга.
Алекс наполнил коньяком две крошечные рюмочки. Одну дал ей.
– Не ради пьянства окаянного,… – сказал он и залпом осушил свою рюмку.
Ольга же отпивала понемногу, чем только рассмешила его.
– Да что там цедить-то, – весело подмигнул он ей, – туда его, и все. Пусть работает. Нечего зря в бутылке дурака валять.
Допив, она прикрыла ладошкой рот и отдала ему пустую рюмку. Алекс не спеша тронулся с места. Включил магнитолу. По салону разлилась знакомая мелодия.
Feelings, nothing more than feelings. Trying to forget my feelings of love…
Teardrops rolling down on my face. Trying to forget my feelings of love…
Легко распахивая душу, нежные звуки увлекали в молодость. Почему-то эта песня вызывала в его памяти одну и ту же картину: рассеченная бровь, россыпи звезд над пеленой сигаретного дыма, дурман в голове то ли от дешевого портвейна, то ли от близости прильнувшей к груди любимой девочки. Уже и имени-то ее не помнил…
Коньяк приятным теплом разливался по телу. Но Ольга-то, Ольга?! Сжалась вся. Уснула, что ли? Да и проехали-то всего ничего. Нечего сказать, веселенькая попутчица.
– Соня, сядь поудобнее. Что ты вся съежилась? Границу пересекли. Это тебе сам Штирлиц говорит.
Какое-то время ехали молча, но вдруг ни с того ни с сего, уронив голову на колени, Ольга заплакала. Тихо горестно безысходно.
Алекс съехал на обочину.
– Да что стряслось-то? – он обнял ее за плечи и привлек к себе.
– Не знаю, – прошептала она сквозь всхлипывания. – Брось меня, оставь… Зачем я тебе? Сколько таких? Всех не согреешь,… – вытирая слезы и все еще всхлипывая, она нащупывала ручку двери.
Прижав ее к себе, Алекс молча поглаживал ее по спине.
Хорошо, – думал он, – пусть эта боль выйдет, видно, много ее накопилось.
Этой боли и у него накопилось не меньше. Поднятые коньячными парами, плясали в голове путаные мысли: «Довольно, сорвался с крючка. Я рыбку им ловить не буду… А жить-то на что? Вот в чем вопрос,…» – мысли, кусаясь и споря, теснились в его голове.
Рядом, прижавшись к его груди, выливала слезами свое горе беззащитная женщина. В темноте, подсвечивая фарами, шипящим свистом вспарывая ночную тишину, проносились автомобили. Позади иллюминацией ярких огней сверкал самобытный нестареющий город.
Над необъятным миром, окруженным мириадами звезд, одновременно сверкало яркое Солнце, и сияла золотая Луна, как одновременно в нем рождались и умирали, плакали и смеялись, любили и ненавидели, находили и теряли. Непонятно, зачем неведомая сила, отыскав среди этого непрерывного движения двух одиноких путников, бросила их в объятия друг другу. Как им, простым смертным, было понять логическую силу ее законов? Чтобы