Герой на танке. «Пока не умер, я бессмертен!». Андрей Караичев
ждал, пока многочисленный противник растянется на дороге полностью.
Жалко, что с места механика-водителя огонь вести нельзя, – сожалел я тогда, а то бы вдарил по ним! Если я находился в танке один, думаю не сдержался и ринулся навстречу фашистам, уничтожать их тараном, погиб бы только быстро…
Слышу, заряжающий послал снаряд в казённик пушки, несколько секунд, – выстрел! Боевое отделение наполняется пороховыми газами, завожу двигатель, а сам наблюдаю за сражением. Комиссар действовал по всем правилам боя из засады, – сначала подбил головную машину, затем замыкающую, а после стал «избивать» остальных. Но, главное, стрелял он метко, – без единого промаха!
Враг не сразу понял, откуда именно по нему ведётся огонь, они отстреливались просто наугад; но немец вояка опытный! Вычислили скоро и стали «Вспахивать» снарядами землю возле нас, я понял, – пора покидать позицию и, тогда началась настоящая карусель! Я резко назад, место поменяю, командир стреляет, – снова ухожу! Таким образом, мы смогли ввести противника в заблуждение, они подумали, что нас много! Атаковать не решались, а отступить им никто не дал! Раздолбали мы вражескую колонну. Сколько там танков и машин пришлось на наш ствол не знаю: около пятнадцати, думаю, точно.
Радоваться оказалось преждевременно, – на нас вызвали артобстрел… весьма плотный, из дальнобойных орудий. Пришлось тикать, но… получили мы свой снаряд, да так хитро: сверху он упал как раз под прямым углом, сведя на нет преимущества наклонной брони, – прошил насквозь «Пассажира» и задел заряжающего…
Остальное смутно помню, – мотор заглох, я рефлекторно запустил двигатель сжатым воздухом и из последних сил погнал «Тридцатьчетвёрку» назад, туда, откуда мы приехали, спустился по крутому спуску и стараясь заезжать за естественные укрытия вышел из боя… всё, – потом темнота, я «Отключился».
Вот таким для меня выдался первый день войны, боевое крещение, первая горечь утрат и первый раз, – когда подбили.
С другой стороны, – если в тот день наш танк не прошил снаряд немецкой артиллерии, я скорее всего, погиб бы. Ведь всего в паре десятков километров от того места, где мы устроили засаду на фашистскую колонну через три дня, состоится одно из самых страшных для наших танковых войск сражение – это бой под Дубно; если точнее: битва в треугольнике «Луцк-Броды-Дубно». Крупнее того события станут только бои на «Курской Дуге», легендарной «Битве под Прохоровкой».
Знаете, когда стал приходить в себя, сначала появилось такое предательское, обманное чувство, – словно я нахожусь дома, мать возится у печки, сестрёнка капризничает, отец собирается на службу, у меня есть немного времени, не стоит торопиться вставать, можно подождать, пока накроют на стол и только тогда придут будить… но, открыв глаза, я не сразу понял, где нахожусь. Первое, на чём заострил внимание, – это широкая улыбка комиссара! – «Живой, – слава богу!»
Понял, что нахожусь в поезде, в вагоне до отказа набитом