Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2019. Коллектив авторов
что листопад в лесу.
Зрелость прекрасна, но так трезва – ну, ни в одном глазу.
Дикой листвы золотая орда нам не сулит бед.
Хочется молодости иногда… А иногда – нет.
«Алый кочан казанлыкской розы качается над травой…»
Алый кочан казанлыкской розы качается над травой.
Мне куст знаком с имперской эпохи – какой благородный стаж!
Живому свойственно думать о смерти, а я же еще живой.
Но яркая плоть воскресших растений внушает душе кураж.
И ослепительная надежда на некую жизнь потом
крепчает под пристальным взглядом солнца, ползущего не спеша
в лазурном и плохо знакомом пространстве, пространстве именно том,
в каком, по похожим на правду слухам, совсем как своя – душа.
В наивном мире юных ромашек, белеющем в двух шагах,
какое-то экстренное событие – кажется, это шмель
ворвался, как гопник в среду монашек, нацелился и – шарах!
Удачи тебе, шерстяной счастливец, Емеля в стране Емель.
Надеясь, как прежде, на щучьи веленья, надеясь всему вопреки,
надышимся вволю пургой лепестковой, теплой своей пургой.
Пожалуй, братцы, чем мы ничтожны, тем же и велики:
беспечностью райской, да адским терпеньем, да тяжкой своей рукой.
Так мудрено уповать на книги, на правильный строй таблиц
с этим занявшимся вдруг пожаром, сокрытым еще внутри.
Тот, кто лежит под лучами навзничь, не верит лежащим ниц,
и с этим уже ничего не поделать на пьяном пиру зари.
«Всё – не в масть и невпопад…»
Всё – не в масть и невпопад.
Всё – не в тему – что такое?!..
Скрежет дворницких лопат,
ранний, как средневековье,
зряшный, ибо наша явь —
белое нагроможденье,
наглый, резкий, без предъяв,
сумрак вместо Возрожденья.
И, согнав с пути дома,
чем нежданней, тем скорее
скачет дикая зима
на исхлёстанном хорее.
Нагоняет все слышней
сплин неявный с явной дрожью…
Чуешь, сверстник, убыль дней
через шкуру носорожью?
Жизнь склоняется ко сну.
Но, проснувшись в семь иль восемь,
не дури: не кличь весну.
Сколько их осталось, весен…
«Покусанные смертью…»
Покусанные смертью
и смерти вопреки,
позвякивая медью,
шли римские полки.
Сюжет античной пьесы
порой лукавил, но
кто: галлы или персы —
им было все равно.
Покачивались в седлах
центурионы – им,
во-первых, кайф, а в-сотых,
людская жизнь – что дым.
Вот было б интересно
взглянуть на этих птиц,
когда уже известно,
что Рим склонился ниц
пред нищим готским сбродом,
который, хоть и дик,
а бой с одним исходом.
И тот исход – кирдык!
Небось, в соплях, в морщинах
орали