Черные лебеди. Алексей Викторович Лукьянов
лучше никому об этом не рассказывай, а то… – Джин сжал кулак, давая тем самым понять, что бы я и думать забыл о том, что здесь произошло.
Настроение у меня было теперь под стать погоде.
А еще я не сразу заметил, что за школьными воротами меня ждет отец… Как давно он там? Видел ли все, что здесь произошло?
– Привет, пап, – голос у меня – хуже некуда, а выгляжу, наверное, как побитая дворняга.
– Что это тут?
– Ничего, пап…
Он посмотрел на меня строго, будто я был в чем-то виноват.
– Если ничего не случилось, то почему ты так выглядишь?
Я опустил глаза вниз.
И правда, выглядел я сейчас не очень: порванная грязная куртка, такие же грязные джинсы, должно быть пылающие пламенем красные щеки и сбитое дыхание.
– Покажи свой телефон.
У меня не осталось сомнений в том, что отец все видел.
– У тебя что, отобрали телефон?
Я все ему рассказал.
Комок подкатывал к моему горлу, и я чувствовал себя самым беспомощным человеком в мире.
Между мной и отцом возникла неловкая (для меня) пауза, во время которой я хотел провалиться сквозь землю.
Потом отец как отрезал:
– Пойди и забери.
– Забрать?
– Ты меня слышал.
– Как мне это сделать? – спросил я тихим, почти уже даже неслышным и всхлипывающим голосом.
– Я же сказал: пойди и забери свой телефон, а как ты это сделаешь – дело твое.
Это был первый раз, когда я видел отца таким… злым.
– Но, пап…
Его ладонь обожгла мне щеку, а голос прогремел как гром.
– Я сказал!
В ушах зазвенело, а на глаза стали наворачиваться слезы.
Да пропади он пропадом, телефон этот!
Я хотел спрятать мокрые покрасневшие глаза, и боялся, что меня подведет дрожащий голос; хотел хоть сквозь землю провалиться, но выхода не было никакого, кроме как пойти и попытаться забрать свой телефон.
Готовый ко всему, хоть к самой смерти, я направился к Джину, который вместе со своими друзьями все еще стоял на крыльце школы и, кажется, никуда не спешил уходить.
Сто метров между нами превратились в бесконечность. Но когда мы оказались рядом, выяснилось, что у смерти, которую я готовился принять от рук Джина сейчас или от рук отца потом, сегодня выходной. Джин вернул мне телефон, но при этом я видел, как поменялось от злости его лицо и как загорелись адским пламенем его глаза.
– Папаше нажаловался, да? – прохрипел он. – Мы завтра с тобой еще встретимся.
***
Дома мы с отцом долго друг с другом не разговаривали, и только когда прошло какое-то время, он спросил, не видел ли я где-нибудь его электронный пропуск на работу.
Нет, я не видел, да и вообще терпеть не мог, когда он говорил со мной о своей работе. И не то, что бы мне она не нравилась – мне не нравилось, что на ней он пропадал месяцами. Из-за его работы половина моей жизни прошла без него. Без него, когда пошел в школу, в свой десятый день рождения – тоже без него.
Сколько