Записки военного врача. Анатолий Ефимович Комаристов
ее «белочка», а почему – не знаю. Она дружила с моей сестрой. Как и моя сестра Валя, она окончила школу с серебряной медалью. Отец Оли работал художником – оформителем в Доме Культуры, но жил отдельно (возможно, он был разведен). О маме Оли Горбунковой я ничего не знаю и ни разу её не видел. Дед Зотков одно время работал учителем рисования в нашей школе. Позднее возглавил земельный отдел при райисполкоме (сведения краеведа В.В. Потапова). Был очень важный. Всегда ходил в белой рубашке, костюме, галстуке, шляпе и с тростью. Оля Гобункова окончила Харьковский мединститут и некоторое время работала в Корочанской больнице терапевтом.
За углом от «белочки» жил мой друг Владик (Владимир Петрович) Колубаев, его мама и бабушка. Одну половину дома занимала семья Владика, а во второй жили Высоцкие (наш учитель немецкого языка и его дочери). Бабушка Владика была абсолютно глухая, мама слышала тоже плохо. Дед Владика Евгений Васильевич Молчанов преподавал в школе и педучилище черчение и рисование, но тоже был почти глухой. Рисовал дед карандашом очень хорошо. Валя рассказала, что когда-то у нас на домашнем совете обсуждался вопрос, стоит ли тёте Шуре выходить замуж за Евгения Васильевича, который сделал ей предложение. В обсуждении, якобы, участвовала вся наша семья, но я этот эпизод не помню.
Мы дружили с Владиком. Его мама Вера Евгеньевна Колубаева заведовала детским отделом районной библиотеки, и мы все новинки газет, журналов, книг читали первыми. Читали мы с Владиком все подряд: Горького, Мопассана, Дюма, Шолохова, Стендаля. Дома никто не интересовался, какие книги я читаю. Правда, однажды тётя Шура подошла ко мне, взяла книгу, которую я читал. Просмотрела несколько страниц и сказала:
– Тебе это читать еще рано.
Что это была за книга, я не помню, но она отобрала её у меня.
Как сложилась судьба Владика Колубаева, я не знаю.
Правда, когда я служил на Дальнем Востоке, мне пришло от него письмо. Наверное, мой адрес ему дала тётя Шура. Письмо было короткое, обратный адрес – харьковский. Я ответил ему, но писем от него больше не получал.
Кто жил на нашей улице ниже Зотковых я не помню. Ребят нашего возраста, с которыми можно было общаться, там не было.
Улица наша тянулась от Красной площади до улицы Ленина, где на углу находилось здание районного суда. Машины по нашей улице практически не ездили, из-за отсутствия дороги как таковой. Каждую весну улица зарастала высокой травой и бурьяном. Ходили мы только по тротуару, где народ протаптывал тропинку.
Электричество, радио, водопровод на нашей улице появились через много лет после моего отъезда из Корочи. Вечерами по улице ходили только с фонариком. Зимой, особенно когда зима была снежная, улицу заметало полностью. Снег никто не чистил, а если и чистили, то только у своей калитки и ворот дома. До самой весны по улице ездили только на санях.
Последний раз на малой родине и на своей улице я был в 1976 году прошлого века. Сказать, что там ничего не изменилось, будет неправильно. В домах