С царём в голове. Мастерская современного каприза. Леонид Вариченко
Елены и её Париса,
Чей юный тополь выше кипариса,
Из летописи греческих побед
В былины дотатарских русских высей
Не удивили мудрецов и свет.
Как раз тогда и раскрутились гайки,
И не по Гегелю писались байки,
И острова мозаикою дней
Срывались, будто гончие собаки,
Для встречи выживших в боях людей.
На задниках описанных страданий,
Где целых, где местами даже драных,
Не скверы, но пучины в бурунах,
Не карусели у массивов зданий…
И парки – те, что судьбы рвали в прах.
И зрителей пейзажи не смешили,
И падуги сменяться не спешили,
Свет выставляли зевсовы пять жён.
Не мы сюжету главному служили,
Но он терпел нас – нем и поражён.
Легенды – наши верные холопы.
Мой к Пенелопе путь от Пенелопы —
Через прекрасное и злой кошмар —
Себе под киль легко века ухлопал
Под крики гарпий и хмельной угар.
Сирены, в сладкой пене возникая,
Навязчиво наш воск в ушах лаская,
Томились. Нам простить их и забыть.
И даже любящая Навсикая
Рвалась не в счастье, но поработить.
И бой в дому – себе за время мщенье.
И возвращение, и превращенье
Из старца в мужа, из бомжа в себя —
Лишь отрезвление и подношенье
Одной лишь милой, что ждала, любя,
И претерпела, и перестрадала,
Сопротивлялась и не увядала,
И сохранила, и загнала вглубь.
И по-божественному – это мало,
А по-людски, поверьте – груда груд.
Но Одиссей ведь мог и не проснуться,
Родной Итаки снова не коснуться,
Не протрезветь, не приказать себе,
И в соль воды опять не окунуться,
Не возрази однажды он Судьбе,
Не вспомни, что пути желаний – к бедам,
Пути ошибок – к внутренним победам,
Незаурядность – не для суеты.
Где Альфа зрима – там вернее Бета,
И Гамма – там, где не горят мосты.
Сладка соль мысли и пороку встречна.
Елены – славны, Пенелопы – вечны!
Парисы – для названий городов.
Но Одиссеи наши – бесконечны,
Как род, предназначение и кров.
И как бы и когда меня ни злили,
Но стрелы лука пребывают в силе,
Когда я заправляю их в салат.
Кто ест, тот есть! И значит, мы и были!
И это – не Гомер, но Сопромат!
15.10.11.
АЛКИВИАД
Из пыли столетий он выметен ветром.
Он – Алкивиад, он – любимец толпы.
Не знаем деяний, не помним заветов,
Глаз, цвета волос, высоты, худобы.
Он так захотел, он был Алкивиадом —
Явленьем природы, причудой страстей.
Собачьи хвосты разноцветной гирляндой
На бедрах его – привлекали людей.
То там пробежал и следов