С царём в голове. Мастерская современного каприза. Леонид Вариченко
кутерьма понятий —
Монархий, тираний и демократий.
Путь Вавичей лежал в Архангельск, кстати,
Град-порт – не ссылка, но почти хана.
Но нашей Мане должное отдать:
Семью блюла без лишних разговоров —
Не в армию же и не в Черны Горы,
Поэтому не хлопоты и сборы.
По будущему надо ли страдать?
27. (Политинформация)
Все можно было круто изменить
И в немцев не стрелять. Но все ж стреляют,
И англичане! Эти точно знают,
В кого стрелять. И даже попадают…
Но русский первый должен в драке быть!
Штабы фигурами передвигать,
Менять министров, как и полководцев,
Там подрезать, где тонко и где рвется,
Короче, плыть туда, куда гребется,
И «гришкин бред» на деле воплощать.
А тут Февраль, керенских легион,
Свободы, комитеты, комиссары,
Рулонами валюта на базары,
Протуберанцы, бури и квазары,
И следом – пломбированный вагон.
По-разному оценивают год:
Семнадцатый был революционен,
Вооруженным бунтом в рационе
Всеобщем. Не чума ль оно в короне?
А на вагоне значилось «ремонт».
Простая человеческая месть —
Красивее название «вендетта» —
Одетая в партийные билеты,
За брата брат! И не святое это!
Народу мстят, коль под ногами есть.
Вот! Александр и не подозревал,
Ульянова повесив справедливо,
Что выйдет все не только детям криво,
Но и Державе. Красные приливы
Утопят все, что он насоздавал.
Так что вокруг историк отмечал?
Всего каких-то три-четыре года,
И нету уже четверти народа,
«В расходе» венценосная порода,
Цвет, гордость, вера, смысл и идеал.
Страна на четвереньках! Где рубеж?
Расстреляна и изгнана элита.
Бежать, пока в границах все размыто,
Своим не стыд, а пуще прозелитам.
Но нет же, все еще полны надежд.
28. (Не тот)
Поэма наша – не «Война и мир»,
Баталий нет и говора Парижа.
Герои – мы в ней, и враги – они же.
Она «Онегину» скорее ближе —
И густ, и солон творческий наш пир.
А главное, что сам переворот,
Благодаря которому Россия
Другой природой явится, от силы,
Был лишь порыв, но надо ж, просквозило
Страну насквозь в тот незабвенный год.
Как с «Рождеством Христовым», бытие
Вдруг станет – «до» и «после революций»,
И связи временные вдруг порвутся,
Но люди, выжив, и не оглянутся,
Со страху присягнув галиматье.
Но и закон себя переменил,
И вся потребность в правильном законе,
И будет их конвейер непреклонен,
Пока любой «не тот» не похоронен.
А кто ж