С царём в голове. Мастерская современного каприза. Леонид Вариченко
тоска, как в спину вилы,
Его не троньте. Полон сад досад.
Марии Стружкиной уж месяц был.
К вдове заехал вечером Черевин,
Ушли во флигель, самовар нагрели…
А впереди пасхальные апрели,
Наказ исполнил вточь, как в память вбил.
Сквозь эти суетливые дела
Никто не глянул в метрику ни разу —
Год девяносто был шестой указан
Заместо пятого – дьяк, пьянь, зараза.
Маруся год жила, как не жила.
18. (Генерал-адъютант)
Без адъютанта жить не может Царь.
И после смерти по уставам строгим
Был рядом и в покое, и в дороге,
И вот, порядком, через год с немногим
И генерал Петро почуял старь.
Его любили все, он был родной.
Охрана – то же платье и поклажа.
Хворая, чувствовал добро и даже
Визитом он Царицы был уважен,
Но мучился он мыслию одной,
Что тайну забирает он во мглу
О царской отпрыске. Как ей без глаза?
Хоть и исполнил, вроде, все наказы,
Бывает, что в судьбе не хватит раза,
Подмоги чьей-то не сломать иглу.
И передали новому Царю,
Что бывший генерал охраны трона
В тяжелом настроенье похоронном
Желал бы с уважением короны
Открыться тайною души в миру.
Был Николай вполне не удивлен.
Он знал Черевина еще ребенком,
Его басам он вторил смехом звонким,
И на воде устраивали гонки…
И поспешил принять его поклон.
Пришел, присел, и вскакивать не дал
Он старику, прикованному к ложу,
И выслушал внимательно, и что же?
Узнал! Да то, что и попу негоже
Знать, но волненья вида не подал.
«Отца судить – неправильный резон.
И прав солдат, что мне доверил тайну.
Приглядывать за девочкой я стану.
Как вышивается по жизни странно…»
И в лоб поцеловал, держа фасон.
Отпели-то наперстника в полку,
А в Серафимах попрощались с прахом,
И как просил, за голенище махом,
На встречу с упокоенным монархом,
Вложили тихо фляжку коньяку.
19. (Штырь)
Решился старый Петр довышивать
Рисунок, вдетый Александром в пяльца.
Боролись в нем «хочу» и «рад стараться»,
Но не крестом же молча прикрываться!
Тишь тишью, но извольте, гладь, так гладь.
А презанятный выходил узор:
Мать схоронили, и с нее нет спроса;
Седьмой десяток бабке, ладно, сносно:
Мартын – одно названье с сизым носом.
Коммерцию забросил, впал в разор.
«Аптеки» и Борисово – в заклад!
Но пыжился, да с прежнею сноровкой,
В два года путь прошел без подготовки…
От «Яра» с песней прямо до «Хитровки».
И был не то, чтоб горд, но глупо рад.
В тумане, будто