С царём в голове. Мастерская современного каприза. Леонид Вариченко
лишь проценты отсчитаешь в осень».
Кубань взыграла родиною рун.
А Николай, наследник дел, хвостом —
Уж десять лет, с толковостью хорошей —
Был послан поучиться с дядей Прошей.
Ему играться в «магазин» – не ноша,
И нюриной сестры в станице дом.
Конечно, не хотели отпускать,
Потом, конечно, долго провожали:
И тискали, и чмокали, и жали,
И долго за подводами бежали.
И ладушки бы, вроде, так сказать.
Да, подоспело время разобрать
И мысли, и эмоции Анюте:
Она еще и не на перепутье,
Но на глазах уже – любезны будьте
По правилам общественным играть.
Снегурочка! К весне ль пробить грозе?
Но Стружкин – не Мизгирь, увы, и хуже,
Что и Державный Муж – не Лель, он туже.
По берендеевски – до первой лужи —
Примчался приз – кокошник в бирюзе.
Родня съезжается попить кофей,
По-модному, для непонятной цели,
И денег подзанять есть на прицеле…
К комоду сразу, даже не присели —
На видном месте ярмарки трофей.
«Примерь, Анюта!» завистливый пыл
Всех обуял, до глубины добрался.
Мартын гордился, пыжился, набрался,
В осадок отошел, потом проспался
И первый раз супружницу побил.
А Лидия Иванна тут, как тут,
Но заступилась, видано ли дело.
Она уже порядком постарела
И поняла, что и недоглядела,
И поднапортила. Жизнь – долгий труд.
14. (Житье)
Вини вину! Невинность вне суда.
Отъехали в Орехово старухи,
Отплакалось под шепоты на кухне,
Синяк разгладится, фонарь потухнет,
Обида ж не простится никогда.
И каждому теперь уже свое.
Семья ли? Дом ли? Каста ли? Очаг ли?
И узы, как обузы, быстро чахли
И стали окончательной молчанкой.
Не жизнь – существование, житье.
Не мог себя переломить купец
И, может быть, свалиться на колени,
И попросить о долгожданном плене.
Все заливал от глупости и лени,
И набекрень съезжал его венец.
И лезть с советом уж боялась мать.
Обоих жаль – и сына, и невестку.
Но жаль их по отдельности, не вместе.
И все вошло в привычку в этом месте.
Вот, кабы ни менять, ни понимать.
Украдкой доставая бирюзу,
Анюта предавалась размышленьям,
Как тот несостоявшийся мошенник,
Что дом покинуть просит разрешенья
И честен тем. Но чешется в носу.
У каждой девы есть свой принц из грез,
И в каждой женщине живет пиратка,
На волю пробирается украдкой,
Сквозь оскорбленья, ревности рогатки
И унижения, и реки слез.
Она уж слышала, что Царь хворал,
Но не писать же дурочкою в Питер.
А памятный