С царём в голове. Мастерская современного каприза. Леонид Вариченко
постовщик двора».
20. (Наследство)
Что ж нам оставил горе-фармацевт?
Одни долги и толпы кредиторов.
Дегуниным покрыли с недобором.
Таганский дом остался – без простора,
Но можно жить. Такой, вот, всем рецепт.
Борисову с конюшнями давно,
В закладе бывшим, отмахнули ручкой.
Бабуля с четырех-то летней внучкой
Сбирали губки дудкой, деньги кучкой,
И ждали, потому, просить грешно.
Но как же там, в Ореховом, родня,
Мартына тетки, добрые к обеду?
Полина умерла почти, что следом,
От жара вдруг, и был недуг неведом,
А Дуня жизнь решила поменять.
Обузою девичество сочтя,
Да на седьмом критическом десятке
Скакнула замуж, видимо, за взятку —
Мальчишки на старух богатых падки…
И Лиду видеть в гости не хотят.
Вы спросите, а где же царский приз?
Ведь бирюзою можно было, смело
Манипулируя, поправить дело.
Служанка Катька: с петухом пропела,
И унесла кокошник – весь сюрприз.
А Николаше просто и сказать
Забыли – есть, мол, и сестра малая.
В торгашестве с казачеством пылая,
Мальчишка рос. Нет спроса с Николая.
Я о другом хочу здесь написать.
О том, что в суете рубежных лет
Страна все больше делалась богата.
И в том Маруся – факт – не виновата,
Заслуга есть ее другого брата,
Другого Николая. Жив секрет!
И к Стружкиным явился человек.
Принес шкатулку бронзы в каплях лавы.
В ней пенсион с печатью, не без славы.
Он помнил мазь, не критикуя нравы…
И сразу наступил двадцатый век.
Часть третья «МАРИЯ»
21. (Не по дням…)
На сказках о попе и о Балде
За шесть переросла уже Мария
И радости сама себе дарила,
Не мямлила в дому и не шустрила,
Была полезна в бытовом труде.
Семье пришелся кстати пенсион,
Вздохнула бабка Стружкина от бдений,
Не вдумываясь ни в природу денег,
Ни в вечность их. Лишь строго ежеденно
Вела им счет и тратам всем резон.
А мы о сказках: коли был Салтан,
То и Гвидон не затянул явиться —
Мария по стопам той небылицы
Росла и телом, и, чему дивиться,
Умом, который не принцессин дан.
И различала цвет она и тень,
Добро и зло, где много, и где мало…
И в бочке пресловутой тесно стало.
Вслед за шестью, чтоб не тянуть мочало,
Переросла, естественно, за семь.
И чисел знала, минимум как, сто,
И «Отче наш», и уж алфáвит споро,
И во дворе не занималась вздором.
Соседи и знакомые без спора,
И Лидия Иванна знали, что
Пора бы ей в гимназию. Но как?
С семи