Все поезда встречные. Реальная история жизни и любви счастливого человека с биполярным расстройством. Алиса Бегущая

      Следующая встреча с Гайкой, через день, меня немного охладила и даже напугала. Мы гуляли по набережной Волги, ели мороженое на мосту у Речного вокзала, я показывала Гае исторический центр, делилась ярославскими «секретиками» (интересными городскими деталями). На втором свидании моя новая знакомая показалась мне какой-то всезнающей, всеумеющей, слишком взрослой и крайне жесткой. Гаянэ призналась, что ей не 24, как было заявлено поначалу, а все 28 (пугающая меня, 20-летнюю девочку-студентку, разница в возрасте – в целых 8(!) лет). Из короткого общения с Гайкой стало ясно, что вожделенного равноправия в этих отношениях не будет (она непременно возьмет верх). От совместного проживания на моей жилплощади (в квартире, доставшейся по наследству от деда, где я провела дошкольные годы) Гаянэ заблаговременно отказалась, ссылаясь на старшего брата, который ревностно следил за её нравственным обликом и мог даже распускать руки, чтобы поставить сестру на место. В Гае тоже несложно было разглядеть горячий горский темперамент. Был в ней и тот пресловутый титановый стержень, которым я грезила, и порыв был, и харизма. Гайка была явно из тех женщин, за которыми можно и хочется идти, но мне почему-то на тот момент идти за ней не захотелось.

      Я побаивалась Гаи, а потому безбожно врала ей, что разошлась с мужем и живу у бабушки, хотя в каждую из наших встреч, распрощавшись с ней и прося не провожать, возвращалась домой, к супругу и его семье, и имела перед ними «бледный вид». Мне было очень стыдно перед Денисом и его родителями за то, что где-то существует Она, и что я могу, чисто теоретически, в неё влюбиться. Я понимала, что долго так не выдержу: ещё пара-тройка дней – и сознаюсь всем во всём, а там будь что будет.

      ***

      Весной 2004-го я носила тёмно-зелёное платье-трубу до земли, доставшееся по наследству от мамы (маму я потеряла ровно год назад, опять же в мае – какой-то роковой для меня месяц), распускала по плечам длинные черные волосы. Плюсом к этому отсутствие макияжа, грустные, глубокие глаза – я, наверное, казалась Гайке воплощением чистоты и целомудрия. Кстати, моё реальное имя (Катерина), если верить греческой теории его происхождения, означает «чистая», «непорочная» (однокоренное с «катарсис» – «нравственное очищение в результате душевного потрясения или перенесённого страдания»), но я отнюдь не была ангелом. Не была, но, по крайней мере, грязных или корыстных помыслов в отношении Гаи у меня не было. И совесть методично грызла меня за то, что я скрываю Гайку от мужа и наоборот.

      Русская и армянская девушки прогуливались с детской коляской по длинной ничем не примечательной улице в спальном районе нашего тесного города, и прохожие, скорее, принимали за армянку меня, нежели Гаю, армянку по крови. Я расспрашивала Гайку про её горы, которые никогда не видела (в свои 20 я даже на море ни разу не успела побывать), а она меня – про большие ярославские реки (Волгу и Которосль). Улица, по которой мы гуляли, как раз вела к Волге, лениво разлегшейся в грязной промзоне, и Гаяне верно подметила,