Городские истории. Галина Коваль
у женщины занемела. Пришлось с трудом ее разогнуть и опустить на пол. Белый носочек, растянутый от бесконечных стирок, собрался в гармошку на щиколотке. Обладательница изношенных носков сморщила лицо, пережидая ноющее игольчатое покалывание в ноге.
– Что за манера носить то, что впору выбросить.
Голос говорившего с ней человека был ровным и скучным. Даже воздух не колыхнулся от его, казалось бы, возмущения. Он, как и Она, сидел в кресле. Хорошее кресло. Дорогое. Кожаное. В виде глубокого блюдца, лежащего на плетеном постаменте под углом сорок пять градусов. Сколько Она его просила у него! Как малое дите! Достала в конце концов, и Он купил. Только купил два, чем очень ее удивил. Из этого Она сделала поспешные выводы: раз купил два, значит, строит планы на светлое будущее с ней. Это ли не радость, это ли не стимул в их общении!
Второе кресло было куплено им в момент отгрузки первого из магазина. Он сел в первое кресло, зашуршал пузырчатым целлофаном, стиснул зубы. Звук, издаваемый целлофаном, был неприятен ему. Возможно, целлофан еще и пыльный. Но ощущение комфорта и удобства свело его опасения к желанию продолжать сидеть в кресле. Он думал: «Если кресло предназначено ей, то надо купить второе для себя. Если ей так оно понравилось, значит, Она не будет скакать у меня по коленям. У меня появится личное пространство. Удобное и комфортное, ведь ей не захочется уходить из нового кресла хотя бы первое время».
– Я беру два, – произнес покупатель вслух.
– Идите оплачивайте, – отозвался грузчик. – Буду упаковывать второе. У вас большие площади? – Грузчик с грохотом стал двигать первое кресло в сторону.
– С чего вы взяли? – удивился Он.
Грузчик разматывал целлофан для второго кресла и не ждал вопроса. Разогнулся и удивился.
– Так ясен день! Вещи-то объемные.
– Разве?
Он стал ходить вокруг уже оплаченного кресла, и глаза как раскрылись.
Два огромных блюдца на постаменте. В ее комнатке они конечно станут. Только тогда ей придется с них прыгать (образно) на кровать и к двери, на балкон и кухню. И все же он их купил. Не хотелось ему отказываться от личного пространства. На расстоянии Он мог общаться с ней, с легкостью говорить, смеяться даже. Мог разглядывать ее кошачьи ужимки, гримаски, потягушки, и они в нем пробуждали желание. Обычное мужское желание, которое Он тут же второпях утолял, боясь упустить. За этим Он приходил сюда. Стоило ей к нему прилипнуть после соития со всей своей напускной нежностью и любовью в словах, как Он считал, ему становилось душно, тесно, темно в ее объятиях. И губы у нее мокрые, и телевизор за ней не видно, и коленки оставляют на его ногах синяки, и вообще ему пора идти. Вставал и уходил, оставив ее за привычным уже занятием – искать и придумывать оправдания его такого поведения. Она старательно их искала и находила первое время, потом стала выдумывать, а выдумывать она была мастерица. Например. Если содержание просмотренного фильма вызывало у нее сожаление, она могла тут же после сеанса спешить в свои пятнадцать метров сталинской кладки. Там