Бабушки (сборник). Дорис Мей Лессинг
шаги вперед. Смятение и неразбериха. Этот высокий мальчик, Эдвард, схватил Томаса за руку и стоял ждал, а младший все брыкался и ныл: «Ты про меня забыл, да, забыл», – и смотрел на брата, а остальные дети тем временем расходились. Потом он развернулся, и они с Томасом тоже скрылись из виду.
Стоял холод, а Виктория была недостаточно тепло одета. Теперь, когда больше не приходилось заниматься буйным мальчишкой, она задрожала. Девочка обхватила себя руками и тихонько заплакала. Из темноты появился школьный сторож и запер ворота. Он ее тоже не увидел. На ней были темно-коричневые брюки и черный пиджак: темное пятно в мрачном вихре – поднимался ветер.
Этот ужасный день начался с того, что ее тетю срочно забрали в больницу, а кончился тем, что она осталась одна. Виктория опустилась на колени и начала покачиваться, глаза застилала пелена слез, через какое-то время они опять распахнулись от страха одиночества, и она уставилась на огромные запертые черные ворота. Между прутьями было довольно большое расстояние. Тихонько, словно собираясь сделать что-то дурное, она подошла поближе, чтобы посмотреть, сможет ли она пролезть. Девочка была худенькая, ей часто говорили, что на ней так мало мяса, что даже кошку не накормишь. Так считала ее мать, и от мысли о том, что она умерла, Виктория начала плакать, а потом и выть. Всего несколько минут назад, рядом с маленьким Томом, она изображала из себя взрослую, но теперь начала сама себе казаться малышкой, все ее девять лет растворились в слезах…
А потом Виктория застряла между прутьев. По тротуару шли люди, много людей, но ее никто не видел, все они жались под зонтики; а оставшаяся за спиной площадка была огромной, темной и полной опасностей. Через дорогу мягко светился магазинчик-кафе мистера Пэт, где продавались газеты и сладости. Желтыми пушистыми пятнами светились фонари, и когда Виктория предприняла очередную попытку освободиться, на тротуар вышел мистер Пэтел – взять из ящика с фруктами апельсинов – и увидел девочку. Виктория бывала в его магазине каждый день, когда приходила в школу, обычно – с толпой других посетителей, но знала, что он должен быть человеком приятным, поскольку ее тетя, да и мать тоже, когда еще была жива, говорили: «Этот индус вполне нормальный».
Мистер Пэтел вскинул руки, чтобы остановить движение на улице, хотя там была-то всего одна машина и велосипед, и поспешил через дорогу к ней. Как раз когда он подбежал к девочке, она смогла наконец протиснуться между прутьями забора и упала прямо в его руки, большие и надежные, в них ей было хорошо.
– Виктория, ты ли это?
Спасенная, она отдалась своему горю и расплакалась. Он поднял ее и снова вытянул руку, на этот раз одну, – и опять притормозили машина с мотоциклом. Войдя в теплое кафе с ярким светом, мистер Пэтел посадил ее на высокий прилавок:
– Ну, милая моя, что же ты тут делаешь совсем одна?
– Не знаю, – плакала Виктория, которая действительно не знала. Во время урока ей сообщили, что ее заберут с площадки вместе с Томасом Стэйвни, с которым она едва была знакома: