Сага о Матане, или Сестры-двойняшки: начало пути. Ольга Александровна Югова
на «портрет мальчика» Пинтуриккьо, и говорит: «это итальянская шляпка!» Так забавно – запомнила же, что картина итальянская.
Маха сидит после ванны и умиляется сама на себя: «пупооочек! Он такой маленький, как котенок. Вон он в ямке». Или прилезет обниматься: «мааамааа, ты мой котик!» Мимимишность зашкаливает.
Таня, навернувшись с велосипеда: «я хочу падать!» Правильно – что бы ни случилось, всегда говори, что все идет по плану. Мало ли какой у тебя дурацкий план. Это прямо совершенно точно про Таню.
Маха: «на велосипеде волк и заяц. Наверное, это те, про кого ты поешь нам ночью». Я даже не сразу поняла, о чем она говорит. На велике и правда картинка из «ну погоди», но пою я им не ночью, а на ночь, песенку на стихотворение Блока «маленькому зайчику на сырой ложбинке». Интересно у Махи это в одну ассоциацию сплелось. По мне, так ничего общего.
Таня скачет по комнатам и объясняет: «это бегающий морж. Я его изображаю. Так не бывает ваще-то. Это из какой-то сказки». Ну просто все возможные возражения предупредила.
Сказала Махе, что купим ей флуоресцентные утяжелители, она будет ходить и светиться в темноте. Маха в ответ: «мутант буду». Купили не светящиеся, она и без этого достаточно мутант.
Таня приходит к папе во время ужина и требовательно: «проследи за нами, чтобы мы не испачкались!» Действительно, порядок надо знать.
Маха: «почему у папы мало волос?» Надо было сказать, что это я ему плешь проела.
Таня смотрит, как Маха идет в солнечном луче, и говорит: «волосы золотые! В кольца завитые». Так-то ничего особенного, это из Конька Горбунка, но интересно то, что его бабуля читает только Махе, а Таня при первых звуках затыкает уши и убегает. При этом они обе постоянно играют в него, а Таня еще и текст цитирует. Может, она убегает, чтобы не допустить переполнения стека?
Папа не разрешает Махе потрошить бабулин рюкзак, «он не наш». Маха: «разве мы чужие бабуле и дедуле?» И возразить нечего.
Махе делали узи, и нужно было заставить ее полчаса лежать неподвижно. Верный способ этого добиться – показывать ей ее собственные младенческие фотографии. Но и тут не без подводных камней: увидев фото, где Таня учится стоять на четвереньках, Маха недоуменно спросила: «как это на четвереньках? Ты же говоришь, что нельзя». Да, Маху сначала долго и упорно учили стоять на четвереньках, ходить на четвереньках, а теперь запрещают, потому что ходить ногами она будет, только когда иначе никак нельзя. Но последовательным такое воспитание, конечно, не назовешь. Ничего, главное, что она и правда запомнила, что на четвереньках нельзя, и ходит ногами. И все чаще в кайф.
Таня смотрит, как я юбку меряю: «мама! Какая ты дама! Потому что красивая». Тут же смотрит на себя в зеркало: «и я тоже такая красивая дама». Так мило.
Маха зеркало тоже любит: «отразиться в зеркало. Отразюсь – как мне очки, впору?» А то дойдет до зеркала и звонко целует