Копье Лонгина. Kyrie Eleison. Владимир Стрельцов
пасть ни на моё королевство, – ого, Гуго уже называл Нижнюю Бургундию не иначе как своей вотчиной, и это при живом-то Людовике! – ни тем более на королевства франков и тевтонцев. Три года назад он неосторожно потявкал на короля Генриха по прозвищу Птицелов13, и был наголову разбит этим отважным германцем возле Винтертура. Между тем, оставаясь пусть отдалённым, но всё же потомком Карла Великого, он имеет основания претендовать на итальянскую корону. В своё время папа Иоанн Тибуртинец и его слуга Теофилакт позвали моего сюзерена на царство. Что, если нам повторить их приём и пригласить в Италию Рудольфа за тем же самым?
– Я слышала об этом Рудольфе, – ответила Берта, – но исходя из услышанного я сомневаюсь, что он станет достойным правителем.
– Тем лучше, ведь мы и не преследуем такой цели, матушка, – обрадованно заметил Гуго, – нам нужно, чтобы он выступил против Беренгария, а мы… Мы будем иметь дело с тем, кто одержит в этой борьбе верх.
– То есть либо с недотёпой Рудольфом, либо с ослабленным войной Беренгаром – задумчиво продолжила Берта. – Что ж, такой расклад может быть весьма неплох, в вашем предложении определённо имеется смысл, и его надо хорошенько продумать. Ну а вы, сын мой, в случае провала Рудольфа, возможно, получите тогда виды ещё и на Верхнюю Бургундию, не так ли? – Берта насмешливо, но одобрительно взглянула на Гуго. – Учитесь, дети мои, у вашего старшего брата, он мыслит как настоящий стратег и правитель. Но кто возьмёт на себя смелость и интерес начать переговоры с этим Рудольфом?
– Если вы не возражаете, то я, матушка, – промолвила прекрасная Ирменгарда, – я веду переписку с королём Рудольфом и… и… осмелюсь вам сказать, молодой король оказывает мне определённую симпатию и доверие.
– Поосторожнее, дочь моя, – сердито перебила её Берта, – довольно мне одного влюблённого безумца среди моих детей.
– Уверяю вас, здесь глупости нет места, – сказал Гуго, Гвидо при этом заметно нахохлился. – Ваша дочь Ирменгарда имеет доверительные отношения с королём Рудольфом, и это кратчайший путь к его помыслам и амбициям, поверьте. Любого другого из нашей семьи он примет настороженно, а меня и вовсе побоится пустить на порог.
– Хорошо, пусть так, – согласилась Берта, – но как поведёт себя супруг ваш, маркиз Адальберт Иврейский? От его позиции зависит очень многое, когда имеешь дело с Бургундией. Признаться, в своё время я наобещала Адальберту гораздо больше, чем он смог осилить, но слова-то мои он запомнил!
– Не беспокойтесь, матушка, – за Ирменгарду снова ответил Гуго, что не понравилось уже самой Берте. – Граф Адальберт получит свою выгоду при любом исходе дела, лишь бы победитель его был родом из Бургундии, – двусмысленно закончил он.
– А если будет иначе и Беренгар сокрушит Рудольфа, так же как и прочих, то ничего не останется Тоскане, как напрямую выступить против Беренгария, – негромко проговорила Берта, уставившись глазами в пол.
– Это
Генрих Птицелов (ок. 876—936) – король Восточно-Франкского королевства (Германии) (919—936).