В мае цвела сирень. Игорь Валерьевич Горбачев
договорено, с армии его дождалась. Да они вообще, еще со школы дружат. Но все равно при ней как-то не хочется почему-то расспрашивать… Андрей энергично махнул рукой, раз, наверное, пять, прежде чем Максим заметил его жест.
– Чего ты? – друг пересек танцзал, подошел к Андрею, улыбаясь неизвестно чему.
– Слушай, Макс, это кто? – немного даже как-то ошарашено спросил Андрей.
– Где?
– Да вон, видишь, в кофточке в полоску, танцует…
– Не узнал? – присмотревшись, засмеялся Максим.
– Нет…
– Да Маринка Агеева, дядьки Николая дочка, что, здесь в Столбцах, на взгорье живет…
– Маринка? Да иди ты… – не поверил Андрей. – Она ж еще дите была, когда мы уходили, в армию-то… Сколько ж тогда ей?
– Да уж шестнадцать, – снова засмеялся Максим. – А ты не промах, сразу углядел. Девка что надо! А что? Тебе сколько? Двадцать? Всего четыре года разница, все нормально.
И увидев восхищенный взгляд друга, подтолкнул его в бок.
– Да что ты, рот разинул-то? Сейчас «медляк» будет, пригласи. К ней один Егорьевский подбивается, ездит, мне Светка говорила, чуть нас постарше будет, еще осенью из армии. Но она, вроде, на него ноль внимания.
Егорьевск – это их районный центр, небольшой городок. Значит, городской кто-то на Маринку глаз положил…
Заиграла тихая спокойная мелодия. Андрей, пригладил чуб, одернул китель и решительно направился к девушке. Вернее, это вид его был решительный. Потому что внутри он почему-то отчаянно волновался.
– Разрешите? – Андрей слегка склонил голову.
Девушка подняла на него взгляд, и бывалый, разудалый сержант погранвойск утонул в её больших, продолговатых глазах. Нет, Андрей вовсе не был этаким доморощенным донжуаном, как, скажем, к примеру, его одноклассник Сережка Марецкий, но все же перед девчонками никогда не робел. А тут…
Марина протянула ему руку. И так это свободно и изящно у неё получилось, будто она была не простой деревенской девчонкой, а являлась, по крайней мере, воспитанницей Смольного института, где ей преподавали уроки светских манер. Андрей вдруг почувствовал себя натуральным неотесанным солдафоном. Танцуя, Марина поднимала время от времени глаза, и её взгляд будто обжигал Андрея. Он словно впал в какой-то ступор, язык как-то одеревенел, на ум почему-то не приходила ни одна подходящая к данной ситуации фраза. Векшин ломал голову, но не мог начать разговор. Девушка подождала-подождала и нежным, грудным голосом произнесла:
– С возвращением…
– Спасибо… – ответил Андрей и опять неловко замолчал.
– Вот радость-то деду Семену с бабой Настей.
– Ты знаешь меня? – удивился Андрей. Глупо как-то удивился. У них ведь в округе, почитай, все друг друга знали. И он до армии знал эту мелкую тогда Маринку. Никогда внимания не обращал, мало ли их тогда бегало по селу в выгоревших платьицах… Но два года изменили её до неузнаваемости, куколка превратилась