Танцующий солдат. Вячеслав Нургалиев
ответил тот и растворился в переполненных коридорах Угрешки. «Я и не сомневался», с грустью прошептал я.
Я пошел. Так уходят на передовую, перекрестившись, и решив про себя,» будь что будет».
Не успел я войти в комнату набора, как меня окликнул знакомый голос. Я оглянулся. Хозяином «знакомого голоса» оказался Мишка Тугов, староста моей группы по институту. «А его-то за что? – пронеслось у меня в голове, – сын директора Ленинки15. Не иначе архив спалил». «А ты-то как здесь?», спрашиваю. «По блату», говорит. «Смерть по блату – это что-то новое», подумал я вслух. «Какая смерть, Нургалиев! Поедем немок щупать. Полек на крайняк. Европа, мать твою!»
К тому времени я точно знал, что людей с пятым пунктом16 туда не отправляют и подумал, что, вероятно, эта команда будет разделена на две, и одну из них, состоящую преимущественно из нетрадиционных национальностей, обязательно пошлют в Афган. Либо Мишка просто не знал всей правды.
Нас собрали. По одному отвели к парикмахеру. Он стоял как косарь в стогах под ноль остриженных волос. И не успел я вспомнить, сколько проблем со своим «хипповым прикидом» я имел во время своей комсомольской юности, как мой кудрявый почти полуметровый дизайн уже безжизненно валялся на кафельном полу.
Па №3. Пересылка
Вскоре было образовано действительно две команды и обеим надлежало выехать в город Калинин17, в пересыльную воинскую часть, ответственную за комплектацию советских войск за рубежом.
Удивительным образом, но с Мишкой мы попали в одну команду. Не иначе в его родословной КГБ обнаружил неправильный ген, подумал я. Но пока не стал пугать его своими предположениями.
На метро нас довезли до Каланчёвки. Там запихнули в электричку и через три или четыре часа мы уже были на месте. Только тут мы поняли, что для выяснения дальнейшей дислокации важен не номер команды, и даже не величина носа, а выданное верхнее обмундирование. Если на третий день пребывания на пересылке выдавали шинели, значит, отправляли в Афган, если бушлаты – то в Европу. Приходилось ждать.
В первый же день все обошлось только летним прет-а-порте. Мы получили так называемую х/б (хлопчатобумажную форму), кожаные ремни и юфтевые сапоги (загранице давали – юфть, оставшимся на Родине – кирзу). Нас поставили перед грузовиком, из которого коротконогий ефрейтор равномерно выбрасывал кители, брюки, ремни, пилотки и сапоги. Это чем-то напоминало раздачу дьяконом подарков с пасхального амвона. При этом «даритель», выкрикивая размеры, постоянно дополнял цифры производными от слова «х..». Я насчитал около 20. Лингвистический размах впечатлял. Галантерейный тоже: кто успевал – получал подходящую одежду, кто нет – вынужден был искать товарища по несчастью и производить обменные манипуляции.
В конце раздачи ефрейтор утомился надрывать связки нестандартной лексикой и продолжал уже молча вышвыривать из кузова униформу. При моем 41-ом размере
Государственная библиотека имени В.И.Ленина
«Пятый пункт» – выражение, употребляемое в переносном смысле, означающее указание в документах национальности как факта принадлежности к определённой этнической общности.
Ныне город Тверь.