Танцующий солдат. Вячеслав Нургалиев
type="note">19. По его словам, всем нам следовало готовиться к жуткому погрому. Чтобы пережить его с наименьшими потерями, все ценные вещи было лучше где-нибудь припрятать до утра. Но куда было прятать? Палатка? Земля? Сапоги? Трусы? Сержант по-отечески взглянул на призывников, теряющихся в догадках и стынущих от беспомощности, и добродушно предложил стать на эту ночь несгораемым сейфом. Ребята поблагодарили его за человечность и поддержку и понесли деньги, плееры, часы и прочее личное имущество. Я тоже без раздумья отдал последние 40 рублей, поскольку до конца не понимал, на что они мне могут пригодиться в армии.
В ожидании непрошеных гостей с вечера мы запаслись камнями, ножами и наточили бляхи. Ждали до утра. Однако, несмотря на все наши приготовления, в палатки так никто и не пришел. После утреннего развода, мы стали искать свой самый надежный и несгораемый. Но безуспешно. Обратились к «дедам». Те с необъяснимым восторгом, просто захлебываясь от ехидства, сообщили, что сержант Полосухин за добросовестную службу еще вчера получил отпуск и уже сегодня с утра на перекладных умотал домой. Заодно они поинтересовались, как прошла «хрустальная ночь» и много ли было жертв. Отвечать было ни к чему. Жертвы молчали. Молчание «ягнят» сопровождал беспощадный вой старших военных «волков». Разочарование было велико. Так, наверное, всегда бывает, когда жизнь оставляет тебя в дураках, в очередной раз наказывая тебя за твою доверчивость.
С каждым часом мне становилось все теснее в этих приволжских вольерах. Взгляд нужно было срочно напоить открытым пространством. Хотелось посмотреть на Великую русскую реку в лучах заходящего солнца. Закат меня всегда пленял своим невозмутимым спокойствием и бесстрашием. Я посмотрел на бетонный забор, забор посмотрел на меня, и мы оба больше не сомневались в моей решимости. За пол секунды я перемахнул через него и оказался на городской территории.
Погоды стояли обворожительные. По улицам гуляло сотни красавиц. Их взгляды были свежи, наивны и розовощеки. В голове мгновенно вспыхнуло «Пламя», вернее песня «Пламени»20 про выходной солдата, на «незнакомой улице» купающегося в «улыбках девичьих». В моем же случае, однако, все улыбки беззастенчиво утопали в нарочитом смехе. Он становился все громче, особенно в те моменты, когда юные леди смотрели в мою сторону. Тогда я тоже посмотрел на себя и, не найдя никаких изъянов, на всякий случай оглянулся. С забора неуклюже свисал Мишка. Он решил последовать моему примеру, но только не рассчитал высоту и скорость преодоления барьера. Я помог ему спуститься на землю и под продолжающееся веселое щебетанье юных милашек мы отправились на топографическую рекогносцировку.
Времени до вечернего построения оставалось немного и его нам хватило только на то, чтобы найти ближайший винный. Мишка в тот злополучный «хрустальный» вечер оказался одним из немногих, кто не поверил сержанту и сохранил около пятидесяти рублей. На десять
Песня ВИА «Пламя», в которой рефреном звучали слова «Идёт солдат по городу, по не знакомой улице, и от улыбок девичьих вся улица светла».